Новые силы - [77]

Но почему же она ходит в таком старом платье?

Она обернулась, она узнала его голос, когда он поздоровался с хозяином. Они стояли друг против друга, и глаза их встретились на секунду. Он смутился, улыбаясь, поздоровался с ней, как и с хозяином, и она, вспыхнув, ответила на его приветствие.

— Благодарю вас, это всё, — тихо сказала она приказчику, — остальное я возьму в другой раз.

Она поспешно заплатила за отобранный уже товар, забрала свои пакеты. Тидеман следил за ней глазами. Наклонив голову и смотря в землю, как бы стыдясь чего-то, она торопливо вышла из магазина.

VII

А дни шли, город был спокоен, всё было спокойно. Иргенс всё ещё продолжал возбуждать удивление и всеобщее внимание. Одно время вид у него был несколько унылый. Долги тяготили его, он ничего не зарабатывал, и никто не давал ему денег. Настала осень, потом зима, а дела его всё не поправлялись, он даже вынужден был носить прошлогоднее платье.

И вдруг, в один прекрасный день, к изумлению всех знакомых, он появляется на прогулке весь в новом, с головы до ног, в широком осеннем пальто, светло-жёлтых перчатках, с деньгами в кармане, таким же щёголем, как прежний, единственный в своём роде, Иргенс. Все с восхищением глазели на него. Чёрт побери, вот это человек, всех заткнул за пояс! уже не отрыл ли он какую-нибудь алмазную россыпь? О, у этого малого голова па плечах, это талант, выдающийся ум! Правда, хозяйка на Трановской улице отказала ему от квартиры, но что же из этого? Он снял теперь две комнаты в дачном квартале, с видом на улицу, на город, — прекрасные комнаты, с кожаной мебелью. Он не мог больше жить в своём старом чулане с облезлым полом и отвратительным входом, он портил ему настроение, прямо-таки заставлял страдать. Если хочешь создать что-нибудь порядочное, нужно быть свободным от всякого гнёта. Теперь он устроился довольно сносно. На прошлой неделе приехала фрёкен Люнум и пробудет здесь некоторое время, не удивительно, что он повеселел и стал новым человеком. Весь город посветлел и порозовел с приездом Агаты!

Между ними всё уже решено, они повенчаются весной, в надежде на следующую премию. Должен же он, наконец, получить эту несчастную премию, особенно теперь, когда он обзаводится семьёй и выпускает ещё новый сборник стихов. Нет никого, кому она была бы нужнее, чем ему, ведь не хотят же, в самом деле, уморить его с голоду. И Иргенс решительно сошёлся с адвокатом Гранде, который лично побывал в министерстве и переговорил относительно премии будущего года. Иргенс не хотел сам обращаться в министерство, ему было противно идти и самому хлопотать о своём деле в высших инстанциях, но Гранде мог это сделать, если хотел. «Ты знаешь, в каком я положении, — сказал он Гранде, — у меня нет никаких средств, и если ты переговоришь в министерстве, я буду тебе очень благодарен. Но сам я не двинусь с места, я не могу переломить себя!». Конечно, в глубине души Иргенс презирал адвоката Гранде, но делать было нечего, этот адвокат начал приобретать значение, он был членом государственной комиссии и «Новости» даже интервьюировали его. Да, он несомненно имел некоторое значение, и он сам уже начал показывать это походкой и манерами. Гранде уже не позволял останавливать себя на улице первому встречному...

Когда Тидеман рассказал Оле, что видел Агату на улице, Оле почувствовал, что сердце его больно сжалось. Но он быстро справился с собой и сказал, улыбаясь:

— Какое мне до этого дело, голубчик? Пусть она живёт здесь, сколько хочет, я решительно ничего не имею против неё. Мне есть о чём подумать, кроме неё. — Он заставил себя вернуться к их разговору о новой партии смолы, на которую Тидеман получил заказ, и несколько раз повторил: — Смотри, только застрахуй хорошенько, ради Бога, страхуй хорошенько, это никогда не вредит!

Он немного нервничал, но скоро успокоился.

Они выпили по стакану вина, как в старину, оба пришли в спокойное и приятное настроение, за разговором незаметно прошло около двух часов, и, когда Тидеман собрался уходить, Оле сказал, испытывая к нему большую благодарность:

— Как я благодарен тебе, что ты заглянул ко мне. У тебя ведь и без меня много дела... Послушай, — продолжал он, — сегодня прощальный спектакль в опере, хочешь, пойдём вместе. Пожалуйста.

И этот серьёзный человек с впалыми глазами смотрел на него так, как будто ему, действительно, страшно хочется попасть в оперу. Он сказал даже, что несколько дней думал об этом.

Они уговорились пойти. Оле взялся достать билеты.

И, как только Тидеман вышел из конторы, Оле сейчас же телефонировал, чтобы ему оставили три билета подряд, номера 11, 12 и 13. Двенадцатый номер он хотел сам отнести фру Ганке, которая жила возле крепости, она, наверное, будет рада получить билет в оперу, в былые времена никто не посещал оперу аккуратнее её. Дорогой он тихонько потирал руки от удовольствия, он даст ей номер двенадцатый и посадит её посредине, между ними. А себе возьмёт тринадцатый, это подходящий для него номер, тринадцать — несчастное число...

Он шёл всё быстрее и быстрее от нетерпения и забыл даже о своём собственном горе. О нём не стоило разговаривать, он покончил со своей страстью, совершенно покончил, победил, вырвал её из сердца, он докажет это всему миру. Разве его потрясло сколько-нибудь известие о том, что Агата опять в городе? Нимало. Это не произвело на него почти никакого впечатления. Всё образуется, перемелется, всё будет хорошо.