Новые парижские тайны - [22]

— Сбавьте ход! Возьмите подальше от берега!

Но когда на каждые сто метров приходится по рыбаку, а ширина канала шесть метров, сделать это сложно. Красный поплавок исчезает в водоворотах. Леска запутывается. Плывите прочь. Ничего другого вам и не остается. Плывите прочь и постарайтесь не оборачиваться…

Лучше уж подойдите вплотную к маленьким «берришонкам». Там прямо на палубе готовят еду, купают ребятишек. Проплывая мимо, вы уловите аромат рагу, запах мыльной воды, в которой плещется малыш.

Уже к пяти годам эти малыши, погоняя ослов, будут проходить по тридцать километров в день. Я помню одного такого лет шести. Судно стояло. Мальчуган драил палубу, обильно окатывая ее водой, которую черпал ведром из канала.

Я подхожу, чтобы сфотографировать его. Он не возражает. Затем, кивнув назад в сторону каюты, говорит серьезным тоном:

— А теперь уходите. Там сейчас умирает мой братишка. Лучше, чтобы вас никто не видел.

Из конюшни посреди судна показалась голова осла, недоумевающего, почему судно стоит на месте, как будто сегодня выходной.

А палубу мальчик драил, вероятно, из-за предстоящих похорон.

Мы пересекаем Луару по судопропускнику на опорах, и вот перед нами уже иная картина. Чувствуется близость Парижа. В каналах преобладают суда крупных компаний.

Мужчина и женщина, которых мы замечаем на борту судна, — это не его владельцы. Их не волнуют расписные стекла. Это рабочие; они получают сколько-то франков в месяц плюс надбавку за скорость.

Выиграть у графика один час, один день — значит пополнить свой бюджет.

Летом сделать это совсем не просто. Суда перегружены. Вода стоит низко. В иных местах двум баржам уже не разойтись, довольно нагрузить их до ватерлинии, чтобы они увязли в иле.

И до самого Сен-Маме, где нас вновь ждет встреча с Сеной, шлюзы следуют один за другим.

Нам то везет, то нет. В одном месте мы нагоняем караван из четырех-пяти абсолютно схожих между собой судов, которых тянут тощие мулы. Мы узнаем рудовозы — нашего врага номер один: самые тихоходные и громоздкие, они занимают собой весь канал.

Спрашиваю у смотрителя:

— Сколько их?

— Какая вам разница! Они так тянутся до самого Сен-Маме.

— Что?

— Идут друг за дружкой. Их там штук двадцать.

— Но…

— Это свадебные гости!.. Позавчера в Сен-Сютюре справляли свадьбу, ну вот они и поджидали друг друга. Они все между собой в родстве. Кажется, здорово там погуляли два дня.

— А теперь…

— Приустали. Идут гуськом. Но по вечерам умудряются продолжать гулянку. Устраиваются так, чтобы в караван не могли вклиниться чужие суда.

Для нас это обернулось тем, что три дня мы передвигались со скоростью два километра в час. Слишком короткие пятисотметровые бьефы не давали нам закончить обгон до указательного столба. Однажды нам почти удалось это сделать. Тогда возница распряг лошадь и пустил ее вскачь до надписи «Обгон запрещен».

Неужели мы будем спорить?

Шлюзы рассчитаны строго на ширину и длину барж. На их осадку плюс несколько сантиметров. Следовательно, судно, продвигаясь вперед, должно вытеснить всю воду, место которой оно займет. Для этих целей используют силу одного-двух мулов.

Я видел рудовозы, у которых нос уже был в шлюзовой камере, но, прежде чем там оказывалось все судно целиком, проходили еще долгих полчаса.

А мы с нашим быстроходным катером были позади них! Да что я говорю? Я был на воротах! Я помогал маневру, чтобы выиграть несколько минут.

Все же в одно прекрасное утро нам удалось от них оторваться. Возницы встают в три часа ночи, чистят лошадей и к четырем часам запрягают их, поскольку по правилам шлюзы открываются только, когда солнце уже взошло.

В темноте на всех судах слабо мерцают огни конюшен. Ржут, бьют копытами лошади. Позже из кают начинает доноситься запах кофе, все явственнее проступают в сероватой мгле фигуры окоченевших людей, которые похлопывают себя руками по бокам, чтобы согреться.

Где-то в хлеву доит коров батрачка, женщины покидают баржи и отправляются с кувшинами на поиски молока. Перед нами шлюз. Вода плещется. Смотритель спит. Мы не сводим глаз с его окон.

Тревога! Все головы разом поворачиваются: только что в одном из окон вспыхнул свет. Первое на очереди судно уже проталкивается к воротам. Остальные судовщики спорят.

— Говорю тебе, уступишь мне свое место — я в долгу не останусь. Сам знаешь, не в последний раз видимся…

— Никак не могу! В «Ситангет» нас ждет теща…

Смотритель одевался долго. Наконец он появляется на пороге, заглатывая на ходу ломоть хлеба. Один из возниц хочет начать маневр.

— Не так скоро! Еще время не вышло! Вам только дай волю, вы и в два часа ночи поднимете.

И он поглядывает на часы, с удовольствием вдыхал свежий утренний воздух. Крутится рукоятка привода. Скрежещут зубья передачи. Гудок вдалеке возвещает о том, что к шлюзу подходят другие суда, все они будут идти до тех пор, пока не стемнеет, а в это время года темнеет в восемь вечера. У каждого шлюза возница пропустит по стаканчику белого вина или рома. В полдень он вздремнет часок на траве рядом со своей лошадью.

Но моторные суда будут идти без остановок. И придется снова и снова крутить приводы затворов, ворот — работы хватит всем: мужчинам, женщинам, ребятишкам, даже самым маленьким из них, во время маневра они будут держать руль.