Новые испытания - [24]

Костя встал, ничего не понимая.

— Я не отравлен?

— Ты отравлен только собственным эгоизмом и глупостью. Последний раз предупреждаю — ты должен слушаться меня беспрекословно.

— Так выходит, чернила не ядовитые? — ещё не пришёл в себя Костя.

— Нет, это была фирменная шутка профессора. Вот это, я понимаю, чувство юмора. Ты чуть не умер от страха. — Смотритель залился дьявольским хохотом. Мощное эхо разнесло его смех по катакомбам.

Костя обиженно смотрел на него.

— Это жестоко, Макарыч! Ты знал, что чернила не ядовитые, что ж ты издевался надо мной? Я действительно чуть не умер от страха.

— Если, не знал наверняка, то, во всяком случае, догадывался, — пожал плечами смотритель. — Благодари меня, что не умер. Психология, Костик. Ты наверняка прогуливал этот предмет в институте.

— При чём здесь психология? — огрызнулся Костя.

Смотритель поднял палец.

— При том, что профессор её хорошо изучил. Он отлично знал, как вывести из равновесия конкурента.

— Да, такое письмецо серьёзно давит на психику. Я прямо почувствовал, будто умираю, — согласился Костя. — Что ж ты меня не предупредил, Макарыч, заранее? Ты ведь знал, что здесь так опасно.

— Вот видишь, какой у нас соперник. С того света достаёт, проклятый. Я думал, ты смекалистей, что тебе не надо всё разжёвывать, — сокрушённо покачал головой смотритель.

Костя сообразил:

— Теперь я понимаю, что означают крестики на твоей карте. Это всё шутки профессора?

— В этот раз была шутка. Но неизвестно, что нас ждёт в районе следующего крестика. Вот, Костик, ты и познакомился с профессором Сомовым.

— Таких, как он, лучше обходить за километр, — опасливо заявил Костя.

Смотритель возразил:

— Ты не прав. Знакомство с такими людьми даёт неоценимый опыт.

— Если останешься жив, — буркнул Костя.

— Ты же остался. И я, как видишь, не умер пока. Башковитый был мужик. Я у него многому научился. Этот Сомов был совсем не похож на обычного учёного, такого, как мы себе представляем. Для него наука — способ познания людей, влияния на них.

— И на тебя он тоже влияние имел? — открыл рот Костя.

Смотритель подтвердил:

— Первое время. Я не ожидал, что в нём столько ума и изворотливости. Тонкий психолог. Это был не теоретик, а практик. Настойчивый. Циничный.

— Что ж в нём было такого особенного, неожиданного для тебя? Ты сам столько повидал в жизни, — поразился Костя.

— А вот такого не видел. Он был непредсказуем. Его невозможно было просчитать.

— Таких людей не бывает. На каждого непредсказуемого найдётся свой предсказатель.

— Это ты хорошо сказал. Но с Сомовым было не так, — задумчиво ответил смотритель. — Я его уважал. Он опирался на опыт злодеев всех времён и народов. Он знал человеческие слабости, как алфавит. Знал, где проколоть, чтоб посыпалась труха.

— Ты ещё ни о ком с таким уважением не отзывался, — заметил Костя. — Но теперь-то ты его понял? Его карта у тебя, и ты знаешь все его привычки.

— Ничего я не знаю. Карта у меня, но что он приготовил нам на пути — я даже не представляю.

Костя испуганно переспросил:

— Значит, этими крестиками на карте отмечены ловушки? А какие они, эти ловушки, ты не знаешь?

— Да, Костик, ты всё правильно понял, кивнул смотритель, — не знаю. Я ж тебе говорил, что этого профессора не просчитаешь. Думаю, что сюрпризы он нам подготовил разнообразные.

— Может, не стоит так рисковать. Нарвёмся ещё. Жить-то охота. Лучше бедным, но живым, — захныкал Костя.

— У нас есть карта. Если ты будешь меня слушаться, ничего с нами не случится, и мы доберёмся до сокровищ Сомова, — успокоил его смотритель.

Костя не унимался:

— А я точно не умру?

— Я же тебе сказал: не умрёшь. Письмо — это была всего лишь шутка Сомова. Предупреждение.

— А как он оказался в наших краях, этот профессор? — решил выяснить Костя.

Смотритель начал рассказывать:

— Сомов — чёрный археолог. Тот, кто занимается поиском ценностей в собственных интересах, а не государственных. Сначала он нанял меня проводником в катакомбах. Потом я понял его цели и потребовал, чтобы Сомов взял меня в долю.

— Те монеты, что были в сундуке, — это и была твоя доля? — догадался Костя.

— Да, Костик. Но он их не сразу мне отдал. Увлёкся мужик. Жадность его и сгубила. Мне пришлось его убить.

— Макарыч, это ты его? — охнул Костя. — Пришлось? У тебя что, не было другого выхода?

— Ты ведь знаешь, Костик, я не мокрушник. Я же не убил того мента, Марукина, хотя искушение было.

— А профессора ты всё-таки убил, — повторил Костя.

Смотритель развёл руками:

— Так получилось. Либо он меня, либо я его. Ты бы, что выбрал на моём месте?

— Я бы тоже этого профессора… того… Если, Макарыч, речь пойдёт о спасении собственной шкуры, то и на убийство решусь.

— Да это разве шкура, это так… кожура, — хлопнул смотритель Костю по загривку.

Тот обидчиво дёрнулся:

— Это для тебя, может быть, и кожура, а для меня — собственная жизнь.

— Ну что, Костяш, посидели и хватит. Надо вперёд двигать. Только осторожно. А тебе персональное задание — смотреть под ноги и ничего руками не трогать, — скомандовал смотритель. — Кончились профессорские шуточки. Дальше начинаются серьёзные ловушки.

— А ты знаешь — какие? — опасливо уточнил Костя.