Новые друзья - [3]
Прошло несколько дней. Чем больше Коля отдалялся от меня, тем крепче я его любил, – тем страстнее привязывался к нему. Я не мог оставаться с ним с глазу на глаз. Я боялся, что он разгадает меня по глазам и опять грубо оборвёт. Теперь я нарочно избегал его, не ходил на гору, когда он гулял с Серёжей, и заметив однажды рядом с ним фигуру девочки в красном платье – я от стыда спрятался в детской, и до вечера не выходил оттуда, несмотря на угрозы матери.
Вскоре как-то Стёпа встретил меня у ворот и, точно мы с ним только что расстались, не здороваясь, сообщил.
– А тот мальчик-то того…
– Какой мальчик? – с удивлением спросил я, не понимая, почему меня охватывает ужас.
Он шмыгнул носом, хмуро уставился глазами на соседний дом и ответил:
– Кажется, помрёт…
У меня зазвенело в ушах. Я молчал от волнения, почти уверенный, что умирает Странный Мальчик.
– Ты зайди проведать его, – всё так же хмуро и как бы сердясь на меня, сказал Стёпа. – Просил он. Кольке скажи.
Он скрутил папироску, свистнул, будто собаку звал, щёлкнул языком и развалистым шагом ушёл от меня. У меня всё звенело в ушах, и как будто кто-то каждый раз с новым ужасом произносил: Странный Мальчик умирает. – Это было и мучительно и радостно.
– Может быть, он возьмёт меня с собой туда, где правда… – как-то вскользь пронеслось у меня.
Волновало меня ещё и другое. Теперь мне можно, нужно – поговорить с Колей и я предчувствовал, что из этого выйдет что-то важное, долгожданное. Не раздумывая больше, я побежал в детскую, но там его не было. Не слушая бабушки, которая что-то крикнула мне вслед, я понёсся ужасно оживлённый на гору. День был светлый, тёплый, и легко, и приятно было бежать по сухой земле. Испугав нарочно голубей, я двинулся на первую площадку. Из раскрытой конюшни послышалось вслед недовольное ворчание Андрея.
– Ворчи, старик, – беззаботно подумал я, – ворчи…
То, что я знал и нёс с собой важную тайну, которая может вернуть любовь Коли, делало меня беззаботным ко всему остальному, радостным, бодрым. Даже о Странном Мальчике не хотелось думать; чувствовалось что-то хорошее в его болезни, желанное… Всё подгоняемый своей радостью, я искал уверенно и скоро нашёл Колю на второй площадке, в углублении которое мы называли «котлом». Как беден был вид горы теперь. Молчаливая и мёртвая, с оголённой желтоватой травой, где ещё недавно жило, пряталось, играло большое царство бабочек, кузнечиков, муравьёв, – добрые и милые товарищи летних дней, – с заплесневелыми камнями, под которыми уже спали толстые лягушки, – она, гора, покорно ждала зимы, которая надолго покроет её белым снегом. Я пробегал здесь и ломал поникшую сухую траву, и у меня тревожно билось сердце и печально спрашивало: «Зачем жить?» Но раздались голоса. Я растерял мысли и чутко насторожил уши. Я внимательно поглядел в сторону «котла», откуда шли звуки.
– Они там, – подумал я, овладев прежней радостью, – как хорошо что Странный Мальчик заболел.
– Кто там? – вдруг раздался сердитый знакомый голос. когда я подошёл к котлу.
Предо мной выросла лохматая голова Андросова. Весь же он ещё был в «котле».
– Это… я, – несмело выговорил я. – Коля здесь?
Произошло замешательство: почудилось, раздался лёгкий крик. Сейчас же рядом с головой Сергея показалась голова Коли. Он был бледен и в глазах у него бегало недовольство.
– Чего тебе? – не скрывая досады, выговорил он, – нигде в покое не оставляешь. Лезет, – прибавил он ещё сердитее и оглянулся вниз, будто там был ещё кто-то, кого он хотел скрыть от меня.
– Я, Коля, не нарочно пришёл, – засуетился я… – ей Богу не нарочно. Честное слово, Коля…
– Чего же тебе, – прорычал Андросов и потёр свои толстые веснушчатые руки.
– Только что, Коля, я встретил Стёпу…
– Это ваш брат, Николай? – раздался откуда-то, может быть с неба, нежный голос…
Я замолчал от волнения. Коля что-то пробормотал.
– Ваш брат, – допытывалось неизвестное лицо, – отчего же вы его не позовёте? Пожалуйста, Николай…
– Ну, ступай к нам, – недовольно проворчал Сергей, обращаясь ко мне. – Она уже не уступит.
– Я могу не пойти, если мешаю, – серьёзно ответил я, считая про себя удары сердца.
– Нет, уже иди, когда пришёл, – проворчал Андросов.
– Вы нам не помешаете, – произнёс тот же голос.
Я нерешительно посмотрел на обоих. У Сергея лицо было, как у разъярённого льва. Густые спутанные волосы на голове как будто поднялись и с угрозой двигались, а твёрдые низко вырезанные ноздри дрожали и раздувались. Коля, изящный, тонкий, с чёрными глазами, в которых теперь скрывались искры гнева, с недоброй складкой между бровями, стоял, презрительно отвернувшись от меня.
– Да иди же к нам, – прошептал он, скрываясь в «котле».
Сергей с укором посмотрел на меня ещё раз, щёлкнул пальцами и, покачав головой, медленно сошёл вниз. Я уже не колебался. Засунув руки в карманы, чтобы показать своё равнодушие, я подошёл к «котлу» и заглянул вниз. На трёх гладких, удобных камнях, приподняв головы, сидели Сергей, Коля и восхитительная девочка. Девочка была в красном платье, с чётками на голой шее. На платье, в волосах, вплетённые в косу, трепетали ленточки от каждого её движения. Лицом она не походила на брата, но то, что и у неё были коричневые глаза и упрямая, каждый раз набегавшая складка посредине лба, делало её удивительно похожей на него. Вся она была тонкая, как жгутик, и руки её казались длинными.
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
«С утра начался дождь, и напрасно я умолял небо сжалиться над нами. Тучи были толстые, свинцовые, рыхлые, и не могли не пролиться. Ветра не было. В детской, несмотря на утро, держалась темнота. Углы казались синими от теней, и в синеве этой ползали и слабо перелетали больные мухи. Коля с палочкой в руке, похожий на волшебника, стоял подле стенной карты, изукрашенной по краям моими рисунками, и говорил однообразным голосом…».
«Теперь наступила нелепость, бестолковость… Какой-то вихрь и страсть! Всё в восторге, как будто я мчался к чему-то прекрасному, страшно желанному, и хотел продлить путь, чтобы дольше упиться наслаждением, я как во сне делал всё неважное, что от меня требовали, и истинно жил лишь мыслью об Алёше. По целым часам я разговаривал с Колей о Настеньке с таким жаром, будто и в самом деле любил её, – может быть и любил: разве я понимал, что со мной происходит?».
«Странный Мальчик медленно повернул голову, будто она была теперь так тяжела, что не поддавалась его усилиям. Глаза были полузакрыты. Что-то блаженное неземное лежало в его улыбке…».
«И вдруг, словно мир провалился на глазах Малинина. Он дико закричал. Из-за угла стремительно вылетел грузовик-автомобиль и, как косой, срезал Марью Павловну. В колесе мелькнул зонтик.Показались оголенные ноги. Они быстро и некрасиво задергались и легли в строгой неподвижности. Камни окрасились кровью…».
«Осень! Осень!.. Как сейчас вижу эти однокрасочные мрачные дни, в которых как бы несётся тревога с хмурого утра до тёмной неприветливой ночи. Для меня – всё в ней скорбно! Вот стою у окна своей детской, оглядываю длинный, широкий двор и чувствую печаль и в ветре и в дожде, и кажется, что непроницаемые тучи не то стоят, не то движутся покорно терпеливо, словно труднобольные. Отовсюду мне слышатся вздыхания, ропот. Струи дождя, точно длинные змеи, падают во двор, расползаются по земле, бьют голубей на голубятне…».
Знаменитый писатель Глебов, оставив в Москве трёх своих любовниц, уезжает с четвёртой любовницей в Европу. В вагоне первого класса их ждёт упоительная ночь любви.
Он не был там с девятнадцати лет — не ехал, все откладывал. И теперь надо было воспользоваться единственным и последним случаем побывать на Старой улице, где она ждала его когда-то в осеннем саду, где в молодости с радостным испугом его встречал блеск ее ждущих глаз.
«…Следует прежде всего твердо помнить, что не безнравственность вообще, не порочность или жестокость приводят людей в тюрьму и каторгу, а лишь определенные и вполне доказанные нарушения существующих в стране законов. Однако всем нам известно (и профессору тем более), что, например, пятьдесят лет назад, во времена «Записок из Мертвого Дома», в России существовал закон, по которому один человек владел другим как вещью, как скотом, и нарушение последним этого закона нередко влекло за собой ссылку в Сибирь и даже каторжные работы.
Романтические приключения в Южной Америке 1913 года.На ранчо «Каменный столб», расположившееся далеко от населенных мест, на границе Уругвая и Бразилии, приезжают гости: Роберт Найт, сбежавший из Порт-Станлея, пылкая голова, бродит в пампасах с невыясненной целью, сеньор Тэдвук Линсей, из Плимута, захотевший узнать степную жизнь, и Ретиан Дугби, местный уроженец, ныне журналист североамериканских газет. Их визит меняет скромную жизнь владельцев ранчо…
Настоящее издание Полного собрания сочинений великого русского писателя-баснописца Ивана Андреевича Крылова осуществляется по постановлению Совета Народных Комиссаров СССР от 15 июля 1944 г. При жизни И.А. Крылова собрания его сочинений не издавалось. Многие прозаические произведения, пьесы и стихотворения оставались затерянными в периодических изданиях конца XVIII века. Многократно печатались лишь сборники его басен. Было предпринято несколько попыток издать Полное собрание сочинений, однако достигнуть этой полноты не удавалось в силу ряда причин.Настоящее собрание сочинений Крылова включает все его художественные произведения, переводы и письма.
Рассказ о случайном столкновении зимой 1906 года в маленьком сибирском городке двух юношей-подпольщиков с офицером из свиты генерала – начальника карательной экспедиции.Журнал «Сибирские записки», I, 1917 г.