Новость - [11]
Ах, так вы думаете, у него на этой почве бывают ссоры с женой? Что вы, что вы! Это у них в прошлом. Уж теперь я точно знаю. Они уверены друг в друге и больше не волнуются. Вы ведь верно меня понимаете? Я этим вовсе не хочу сказать, что они друг другу безразличны. Нет, нет. Упаси боже. Она, знаете, из тех, у кого, с позволения сказать, там пышет, где по женской части и положено. Да и хозяйство, и дети — все в лучшем виде. И я так скажу: это надо ж быть полным идиотом, чтоб к такому оставаться безразличным. И все-таки…
Знаете, наблюдал я за Домелем. Вот, скажем, играет он гранда без двух; а я свободен от игры, сижу, значит, да посматриваю. И вижу я, что кипит наш Домель. Как бы вам это объяснить?.. Всегда он с азартом большим играет. Возьмет взятку — восторгается, ошибся ходом — чертыхается. Губы в кровь искусает и не заметит, а потом сидит и удивляется: что ж это такое, мол, и откуда? А если гранда возьмет! Головой тогда во все стороны так и вертит, так и вертит, а уж взгляд — чуть не наполеоновский. Ну прямо как только что прокукарекавший петух!
Так вот оно было. Но в последнее время… играть он, правда, еще играет. И даже регулярно. Но того победного наполеоновского взгляда нет и в помине. И делает вроде бы все как надо: когда тузом ударит, когда с бубей пойдет, очки даже считает, но на лице будто написано: ну и все… что ли?
Ну а теперь напрягите, пожалуйста, ваше внимание. И первым делом представьте, что вы не здесь, а совсем в другом месте. Ну, скажем, где-нибудь на проселочной дороге. Кое-что Домель уже успел. Утром, уходя из дому, поцеловал жену, взглянул на спящих детей (всякое может случиться, верно ведь?), отгромыхал на своем «рафике» добрую сотню километров, починил прибор на одной из фабрик и теперь стоит во-о-он за тем деревом — да не корите его, не судите больно строго — нет греха, когда нужда лиха. Но вот нужда справлена, и Домель всматривается в глубь леса. Перед ним сосны и сосны, там-сям березка одинокая стоит, трава там мурава, жучок-светлячок пролетит, и Домель знает, что за этими соснами опять пойдут сосны, опять березки будут, и трава-мурава, и жучки-светлячки. Вокруг тишина, небо облачно, ветер тих и нежен, и кажется Домелю: задумалась природа, и он тоже заглядывает в себя, вспоминает круговерть последних недель с телефонными звонками, беспрестанной ездой, корпением над приборами и бестолковой беготней по столовым, вспоминает немые укоряющие взгляды жены, возню играющих детей (это впервые раздражает его), и вдруг ум его будоражит все тот же вопрос: и это… все?
На этот раз вопрос, как видите, поставлен всерьез, глобально, так сказать. К серьезным последствиям это, правда, не приведет, но кое-что… Кстати, Домель сейчас один. И в бок никто не толкает: чего спишь, мол, тебе сдавать, и трепом никто не нудит: выписали, мол, одной старушке по ошибке такой порошок, что выпила, бедная, и прямым ходом на тот свет. Вот и выходит, что есть у него, у Домеля, время пораздумать, пораскинуть мозгами. И приди он сейчас к мысли, что жизнь не сулит ему ничего интересного, что впереди только скука да однообразие, все равно сядет он за руль своего «рафика» и отправится в путь-дорогу. Потому что на заводе или… как его там, надо же, опять запамятовал, ну да и так понятно, ждут его. И даже очень ждут.
И вот уже навстречу нахальным носом пылит грузовик: уступи, мол, дорогу, за ним молоковоз, наконец, какая-нибудь армейская колонна, а ее обогнать — непростецкое дело. И снова Домель кипит. Кипит Домель, пузырится. И ведет машину свою так, что любо-дорого посмотреть; маленькое только во всем этом «но» — колени подрагивают да в груди холодит. Очень может быть, что никогда не вспомнит он того вопроса. Но вряд ли. Сомнительно что-то, правда ведь? Такие минуты возвращаются и со временем приходят все чаще, а такого, как Домель, и расслабить могут. Тучи ведь на то и собираются, чтобы иногда громом грянуть да дождем пролиться. Так и Домель порой: загремит, забурлит, выкинет эдакое, шут знает какое, коленце — всему свету напоказ: вот он я, живой еще, дышу, могу еще удивить и попотешить. И… петухом, понимаете, петухом.
Но, заметьте, насчет грома это я так — если худой, крайний случай. Обычно до этого не доходит. Обходится, словом. Да-а-а. Домель. Вот так, бывает, прикинешь, подумаешь о прожитых им годах и о тех, что еще впереди, и начинаешь тогда помаленьку кое-что и разуметь. И тут мне, должно быть, отступать некуда, а самое время рассказать вам о том, что я знаю от самого Домеля. Без этого, наверно, просто не обойтись. Но только, чур, никому. Добро? Рассказал о том Домель в слабый свой час, будучи на изрядном взводе. Да о таких вещах трезвонить и не годится. Да-а. Так вот оно всегда и бывает: хочешь околицей, а приходится улицей.
Ну, значит, на самом деле было все так. Отладил Домель в одном городке агрегат и стал домой собираться. Хотел разок пораньше приехать. У кроликов, может, убрать. И то ведь — со всеми служебными делами он в тот день уже управился. Но тут возьми да произойди нечто диковинное: заартачился «рафик» — стоит и не едет. Наверно, когда Домель останавливал машину, то чересчур сильно тормозил. Вполне возможно. Как бы там ни было, но правое переднее колесо заклинило. И хоть вообще-то Домель привык делать все сам, на этот раз он от своего правила отступает: в тормозах и системе управления слабовато разбирается. Тут уж слово за мастерской. Домель идет туда. Обед давно уж позади. На часах полчетвертого. В мастерской никого. Только пожилой угрюмый мастер. Он слушает Домеля, но так, знаете, — вполуха, хотя иногда и кивает головой (ясно, мол, ясно), потом говорит: сегодня ничего уже не получится, мил человек, поздно уже. Не успеем. Машину оставьте, посмотрим. А завтра с утречка приходите снова. Ну, делать нечего. Пригорюнился Домель, вышел за ворота, постоял, вынул из кабины старенький свой портфель, запер машину на ключ и пошел искать автобусную остановку. Отыскал, глядит на расписание и глазам не верит — ждать ему автобуса до пяти часов. Вот и выходит, что у Домеля уйма времени.
В однотомник избранной прозы одного из крупных писателей ГДР, мастера короткого жанра Иоахима Новотного включены рассказы и повести, написанные за последние 10—15 лет. В них автор рассказывает о проблемах ГДР сегодняшнего дня. Однако прошлое по-прежнему играет важную роль в жизни героев Новотного, поэтому тема минувшей войны звучит в большинстве его произведений.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Можно попытаться найти утешение в мечтах, в мире фантазии — в особенности если начитался ковбойских романов и весь находишься под впечатлением необычайной ловкости и находчивости неуязвимого Джека из Аризоны.
В сборник вошли рассказы молодых прозаиков Ганы, написанные в последние двадцать лет, в которых изображено противоречивое, порой полное недостатков африканское общество наших дней.
Книга составлена из рассказов 70-х годов и показывает, какие изменении претерпела настроенность черной Америки в это сложное для нее десятилетие. Скупо, но выразительно описана здесь целая галерея женских характеров.
Йожеф Лендел (1896–1975) — известный венгерский писатель, один из основателей Венгерской коммунистической партии, активный участник пролетарской революции 1919 года.После поражения Венгерской Советской Республики эмигрировал в Австрию, затем в Берлин, в 1930 году переехал в Москву.В 1938 году по ложному обвинению был арестован. Реабилитирован в 1955 году. Пройдя через все ужасы тюремного и лагерного существования, перенеся невзгоды долгих лет ссылки, Йожеф Лендел сохранил неколебимую веру в коммунистические идеалы, любовь к нашей стране и советскому народу.Рассказы сборника переносят читателя на Крайний Север и в сибирскую тайгу, вскрывают разнообразные грани человеческого характера, проявляющиеся в экстремальных условиях.