Новосёлы - [14]
Ах, если бы у меня было шестьдесят рублей! Но столько папа никогда не даст, хоть умирай на его глазах. Это же дороже, чем «Орлёнок» стоит, велосипед.
Стоят вокруг овчарки дядьки, хлопцы и мальчишки, даже одна девчонка. Все овчаркой любуются, а овчарка на людей смотрит, хозяину заглядывает в глаза. Грустный уже у неё взгляд, будто хочет сказать: «Ты меня хочешь продать? Предать?! Меня-я, твоего верного дру-уга?!»
У всех зрителей, у кого на руках, у кого в сумке, у кого за пазухой, сидят щенки. Только у девчонки – на земле, на поводке и – взрослая. Щенки разные – и белый лохматик, и чёрный, словно отполированный, с коричневыми пятнышками над глазами, и пёстрый, как сорока, и жёлтый, как лисёнок. Мы всех переспросили. Двадцать пять рублей… Двадцать… Пятнадцать…
Десять рублей просила только девчонка за свою длинную, как будто составленную из двух (помните, у клоуна в цирке?), собачонку. Ноги коротенькие и кривые, на брюхе, как пуговицы в два ряда, торчат чёрные сосцы.
Я смотрел-смотрел на эту застёгнутую на все пуговицы собаку и вдруг как захохочу! Чуть семечками не подавился…
– Ты чего? Ты чего? – застукал мне в спину Женя.
– Я… Я подумал, как она будет шпиона ловить… Гы-гы…
Тут и Женя захохотал как сумасшедший, и все хлопцы и дядьки, что щенков продавали. А девчонка дёрнула за верёвочку свою собачонку – и бегом с рынка.
Оставили мы эту компанию, подошли к двум мальчуганам. Они почему-то держались поближе к забору, подальше от собак. Один, длинный, лупоглазый, как сова, держал в руках дырявый мешок. Через дыры видать было в мешке что-то рыжее и живое, и то живое урчало: «У-у-у-у! У-у-у-у!» Второй парень пониже, носик сапожком. Ему почему-то не по себе: вертит головой, подёргивает плечом, стегает прутиком по забору.
– Какая порода? – спросил Женя.
– А какая вам нужна? – осторожно спросил длинный, который с вытаращенными глазами, а меньшой по очереди подвигал бровями, словно хотел подмигнуть, да ничего не вышло.
– Нам нужен хороший щенок, породистый, лишь бы какого мы и задаром не возьмём.
– Боксёр! – уставился на Женю и даже не мигнул длинный.
– Это кличка такая? – спросил я.
– Это у тебя кличка, а у него порода – боксёр.
– Не тот, что морда расплющена, как будто по носу стукнули? – уточнил я.
– Тот самый… И уши уже обрезанные, и хвост отсечён…
– А ну, покажи! – потребовал Женя, словно и в самом деле разбирался в собачьих хвостах.
Лупоглазый сунул в дырку мешка руку. «У-мр-р!» – заурчало в мешке.
– Ай! – выхватил вдруг руку продавец боксёра.
Поперёк руки краснели три кровавые полосы. Длинный полизал царапины, сплюнул.
– Не обученный ещё… А характер – до трёх не говори. Вырастет – не собака будет, а находка.
Он ещё раз, уже осторожно, сунул руку в дырку, вытащил на свет коротенький, с палец, боксёрский хвост. Но лохматый какой-то, у собак этой породы таких не бывает.
– И уши уже оформлены, как надо… Могу и уши показать… – Пучеглазый опять лизнул свою руку. – Характер! Потому и в мешке держим.
– Не надо ушей, и так верим. Сколько хочешь? – спросил Женя.
– Дешёвка… Червонец.
Курносый удивлённо взглянул на длинного и опять отвернулся к забору, ещё усерднее принялся стегать прутиком по доскам.
Я дёрнул Женю за пиджак – у нас же как раз десять рублей! Хоть бы не передумали. А Женя почему-то медлит…
– За породистого, знаешь, сколько люди просят? – кивнул лупоглазый на продавцов собак. – А тут даром отдаёшь, и то нос воротят. Во народ пошёл! – искренне возмущался он.
Ну, сколько за породистых просят, мы уже знали.
– Берём. Вот деньги… – Женя отдал десятку, а я взял тёплый, шевелящийся свёрток.
– Не открывайте мешка, пока в дом не внесёте! – скомкал деньги в руке длинный. – Чтоб дороги не видел, а то удерёт назад. Боксёры, знаете, какие умные? Другой человек того не сумеет…
Курносый тронул длинного за локоть: «Кончай…»
Мы повернулись и пошли.
Пробирались через весь рынок к тем воротам, где оставили машину, а боксёр ворочался в моих руках и угрожал: «У-умр-ру!» Но не залаял ни разу.
Машина была на том же месте, где и оставили. Около неё стоял дядя Коля и растерянно смотрел по сторонам.
Марины возле него не было!..
ЕСТЬ ЛИ ХВОСТ У БОКСЕРА?
– Марина не с вами? – сразу спросил дядя Коля.
– Не… Она ведь в машине оставалась… – Мы с Женей посмотрели по сторонам, а потом ещё и в машину заглянули – пусто!
– Прихожу – дверка открыта… – Дядя Коля растерянно разводил руками. – И вот… Одни туфельки стоят на сиденье.
– А записки в туфлях нет? – спросил Женя.
– От Марины записка?! Студент, у тебя все дома? – повертел пальцем у виска дядя Коля.
Студентом Женю назвал! А тот ещё девятиклассник.
– Украл кто-то Марину. А потом выкуп за неё затребует. В Америке часто так делают… – говорил Женя, а сам ощупывал туфли, всматривался в них.
– Ну и сказанул! Это ж тебе не Америка! – разозлился дядя Коля. Шрамы и рубцы на его лице то белели, то делались багровыми.
Я захныкал. Что мы скажем маме? Хоть и разбалованная Марина и вечно надоедает всем, капризничает, но ведь она наша. На-ша!
Женя старательно обыскивал машину, передвигая с места на место сетки с картошкой и яблоками.
– Должна быть записка… Воры должны записку написать, у кого Марина, какой и куда нести выкуп…
