Новому человеку — новая смерть? Похоронная культура раннего СССР - [23]

Образцовый порядок, поддерживавшийся без участия полиции на политизированных похоронах с десятками тысяч участников, часто отмечают мемуаристы, более того, именно в отсутствии полиции они видят причину порядка («Полиция почти отсутствовала и порядков не наводила, а потому он был образцовый»! 16). В отдельных случаях во время событий 1905 года организаторы похорон прямо требовали от властей удалить полицию от похоронной процессии. Так, во время Севастопольского восстания 1905 года организаторы похорон погибших рабочих выдвинули требование, «чтобы на пути следования процессии не присутствовал ни один полицейский чин, чтобы народ не видел ни одного полицейского или военного мундира»! 17. Как пишет У. Никелл о похоронах Ф. М. Достоевского, «эта спонтанная, органичная реакция, выходящая за рамки распоряжений правительства, а порой и прямо противоречащая им, свидетельствовала о политической самостоятельности русского общества и дала правительству понять, что оно не властно удержать символический смысл смерти Достоевского в узде официальной идеологии»! 18. Именно возможность не соблюдать ограничения, устанавливаемые официальной идеологией, придавала публичным похоронам такую силу. При этом политизация похорон совсем не воспринималась как прерогатива какой-то конкретной политической силы. В отдельных случаях политизированы могли быть и похороны монархически настроенных граждан. Так, директор Императорских театров Владимир Теляковский описывает похороны пензенского губернатора С. В. Александровского 14 февраля 1907 года также как глубоко политизированные. Он утверждает, что «между венками был один венок от Союза русского народа и будто на лентах было кровью написано. Священник говорил проповедь с политическим оттенком. Была масса присутствующих и венков»!19.

Революция 1905 года стала катализатором изменений в том числе в похоронной сфере: после нее огромное число похорон стали носить уже открыто политический характер. Наиболее ярким примером такого рода стали похороны студента Н. Э. Баумана 20 октября 1905 года в Москве 120: «...к полудню около Училища собралось до пятнадцати тысяч человек. Вынос тела состоялся в двенадцать часов дня, причем процессия проследовала в таком порядке: впереди всех вслед за гробом шла организованная из студентов и рабочих боевая дружина, замыкавшаяся санитарным отрядом, организованным из студентов и курсисток; далее следовали флагоносцы, неся флаги и знамена с различными надписями; процессию замыкали студенты с венками от различных революционных и оппозиционных организаций и частных лиц. В качестве охранителей порядка ехали студенты, одетые в маршальские костюмы. Процессию сопровождали все собравшиеся к Техническому Училищу, причем большинство имели в петлицах и на головных уборах красные ленты. Демонстранты несли лозунг, который в советские времена из фотографий тщательно вычищался: „требуем созыва Учредительного собрания'*» 121.

Ил. 1. Похороны Николая Баумана. Искры. Иллюстрированный художественно-литературный журнал. № 41. 18 ноября 1905 г.

Гражданские похороны и возможность отказа от церковных обрядов

Хотя политический подтекст был наиболее яркой чертой публичных похорон, не менее важным был их открытый выход за пределы православного обряда. Большая часть публичных похорон не была нерелигиозными и тем более антирелигиозными. Политические лозунги, гражданская панихида у могилы, многолюдность и стихийность сочетались в них с церковным отпеванием, пением «Вечной памяти» и присутствием духовенства. Так, например, похороны известного деятеля либерального направления и сторонника конституционной монархии первого выборного ректора Московского университета князя С. Н. Трубецкого в Москве и Петербурге в октябре 1905 года сочетали в себе и революционную, и православную символику: «Невский залили толпы в сопровождении духовенства: несли на руках один профессорский гроб, направляясь к вокзалу: впереди же шло море зелени; развевались кровавые атласные ленты» 122. «Алые ленты венков, ярко оттеняя зелень листьев, проливались над морем черных голов. Перед каждой церковью обнажались головы и многочисленные хоры пели „Вечная память". Во главе процессии на длинном древке несли пучок алых цветов, и ленты, ниспадая, развевались» 123. «Было много красных венков, и все время пели „Марсельезу", впечатление страшно сильное» 124. Похороны рабочих и рядовых революционеров также зачастую начинались с церковного отпевания, продолжались торжественной процессией с венками, знаменами и песнями (как революционными, так и церковными песнопениями), в которой могли участвовать и священники, и заканчивались гражданской панихидой на кладбище:

Это было несколько странное шествие: за крышками и венками впереди шел поп с хором, за ним хор рабочих — человек пятьдесят-шестьдесят, а потом несли два красных гроба, за которыми на версту растянулась черная лента провожающих; когда пел церковный хор с попом, наш хор, конечно, молчал; лишь только поп кончал свое пение, наш хор начинал «Вы жертвою пали в борьбе роковой», и церковные хористы подпевали 125.