Новое собрание химических философов - [4]
Загадка, обнаруживаемая нами во второй части «Дона Кихота», — четверостишие в главе XVIII, — напоминает о единственной цели странствующего рыцарства>I, заключённой в чудесном свойстве драгоценнейшей философской геммы, терпеливый поиск которой сам по себе погружает философа в неизречённое упокоение, выраженное в подчёркнуто мрачных образах кистью севильского мастера.
Это маленькое четверостишие вполне могло быть помещено в труд, отражающий высочайшее учение, как это часто бывает в лучших алхимических трактатах. Его сопровождает глосса, состоящая — соответственно на каждый стих катрена — из четырёх десятистиший. Нам кажется уместным привести проницательное замечание рыцаря Печального образа, в котором нам слышится эхо советов старых Мастеров, советов, хорошо известных их сокрытым обездоленным ученикам:
«— Один мой приятель, человек просвещённый, полагает, — сказал Дон Кихот, — что сочинять глоссы не стоит труда, по той причине, говорит он, что глосса не выдерживает сравнения с текстом, а в подавляющем большинстве случаев не отвечает смыслу и цели той строфы, которая предлагается для толкования. К тому же правила составления глосс слишком строги»[4].
Клод д'Иже, без сомнения, избежал этой двойной ловушки — для себя и для читателя — представляя свои драгоценные отрывки, скрупулёзно собранные благодаря большому опыту работы с книгой — следствию двадцатилетнего усердного труда в библиотеках — сделав иначе, он был бы вынужден истолковывать наш катрен через опыт работы оперативной; и вот он мудро этого избегает, оставляя всё как есть и подчиняясь — как многие другие призванные — закону времени, сегодня, более, чем когда-либо, неотвратимому и суровому.
Прочитаем же предлагаемую Сервантесом загадку, которую наш друг, конечно, мог бы присоединить к своему внушительному эпиграфическому собранию и которую мы с величайшей точностью переводим с испанского:
В этом легко услышать чаяние мастера обрести Дар Божий, способный вернуть юность и вечное настоящее без будущего, исключённого навсегда. Чаяние, исполненное уверенности в успехе, — разумеется, зависящем от эффективности усилий, — великого предприятия, чьё время осуществления скрыто от него непостижимой судьбой.
IV. Иоганн даниэль Милий. «Анатомия золота». 1628 г.
Порошок проекции, алый лев, с помощью которого получают золото. А также малый эликсир, с помощью которого получают серебро. — О.Ф.
«Премного любопытное Разъяснение Загадок и Фигур иероглифических» («L'Explication très curieuse des Enigmes et Figures hierogliphiques») господина (sieur) Эспри Гобино де Монлуизана (Esprit Gobineau de Montluisant)>II — вторая небольшая алхимическая книжица, обретением которой возлюбленные науки (amoureux de science) обязаны Клоду д'Иже, ибо первому и единственному её изданию в этом году исполнилось ровно двести лет. Это исследование, изрядно повлиявшее на роман Виктора Гюго о «Владычице нашей в Париже»>III, весьма учёным образом развивает темы о Покинутом Слове и, соответственно, составляет вместе с первым трактатом обоюдоединство, тем более что сир Гобино, родившийся в 1600 г. недалеко от Шартра, испытывал к Тревизану особое почтение.
Не забудем отметить, что для нас Гобино особенно дорог потому, что полностью раскрыл первое и главное условие лабораторной работы, очень сдержанно указанное некоторыми другими адептами, чему пример — Лиможон де Сен-Дидье с его рисунком на 91-й странице «Герметического Триумфа», иллюстрирующим слова Космополита о том, что «можно увидеть, как на лугу пасутся овны и тельцы, а пасут их двое юных пастухов, и таковое духовное иносказание указывает нам на три весенних месяца, находящихся под небесными знаками Марса, Тельца и Близнецов».
В свою очередь, Клод д'Иже по доброте своей указывает на этот фундаментальный дар в своём кратком, точном и ясном комментарии. Более мы ни на чём не настаиваем и завершаем наше предисловие советом совершать Химическую свадьбу, то есть идеальный брак (mariage idéal), в подходящее время года, как об этом говорится в Послании мессы на Посещение Благословенной Девы Марии 2 июля:
«Возлюбленный мой начал говорить мне: встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди! Вот, зима уже прошла; дождь миновал, перестал; Цветы показались на земле; время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей…»[5]
Эжен Канселье.
Савиньи, 26 сентября 1954.
Новое собрание химических философов
Мне надо признаться в том, что вы найдёте в этой книге некоторые несколько трудные для понимания выкладки, и я предупреждаю: есть области высшей магии, требующие от человека для их понимания во всей полноте мужества и закалки; по крайней мере надо следить, чтобы для низких людей они не стали причиной бреда, что, впрочем, меня мало волнует; я предпочитаю принести пользу двум или трём читателям, нежели доставить удовольствие тысяче… Хотя и можно то здесь, то там разыскать следы, и по ним близко подойти к твёрдой ИСТИНЕ, но эти следы не увидит тот, у кого нет увеличительного стекла, ибо то, что я хочу оставить во тьме, я никогда не буду растолковывать более ясно…»
