Новобранцы - [33]

— Спорил ведь с теткой — надо материей обтягивать. Простыню пожалела…

Тетя Соня ликовала:

— Количка! Будь бы я Марьей Степановной, я бы носила тебя на руках! Окажись я товарищем Калининым — дала бы тебе орден!

Надя Шигина хохотала. Портной тоже. Он чуть не вывалился из окна.

— Имейте совесть, темные люди! — завопила тетя Соня. — Я не знаю, что с вами сделаю! Надька, смолкни! И вы, Клавдий Денисович, имейте ноздрю на совесть! Мальчик хочет стать пилотом, перестаньте ржать, как жеребцы без овса!

Грузчик Волков, трудно преодолевая земное притяжение, поднялся с лавки.

— Я вам покажу полет! Так шарахнусь — стены содрогнутся!

Тетя Соня ударила тревогу:

— Тося! Нюрочка! Бежите за матерью, он полез гробиться!..

Но грузчик добрался только до забора, где было немного травы и полуденной тени. Снял рубаху, расстелил ее, упал и уснул.

Из окна портного доносился картонный голос репродуктора. Станция имени Коминтерна передавала сообщение ТАСС, что распространяемые иностранной печатью заявления о приближающейся войне с Германией не имеют никаких оснований.

2

Мы выстрогали корабль из толстого чурака и дали ему имя флагмана Краснознаменного Балтийского флота. «Марат» имел пять мачт с проволочными винтами. Множество пушек из гвоздей с отрубленными шляпками делали его похожим на ежа.

Могучий дредноут сулил нам безраздельное господство в окрестных «морях». Но дождя уже не было неделю, они мелели на глазах, в них могли плавать лишь парусники из бумаги.

«Неприятельский флот» под командой Сережки нагло крейсировал вдоль берегов. «Адмирал» Тютя обзывал наш линкор утюгом и бревном. Илья перекинулся на сторону Сережки, подкупленный чином капитана первого ранга.

Мы с Женькой сидели на заборе. Пикетов, отставив шитво, читал на подоконнике газету. Илья с Тютей командовали размокшими кораблями. Тетя Соня, как всегда, кричала:

— Сережа, драгоценный мой, и ты, милый Илья, чтобы вам подохнуть в этой грязной колдобине, в этой кошачьей моче! Или мне самой умереть, чем видеть вас с этой проклятой игрой в войну!

Но стоило портному присоединить свой голос к мнению тети Сони, как она дала ему отпор.

— Имейте царя в голове, Клавдий Денисович! Вы уже закоснели в своих нитках. Вы можете мечтать только о четвертинке водки! А мальчики мечтают о море, а где его взять в нашем жутком дворе! Я вас спрашиваю: где?!

— Это не двор, а Канатчикова дача, — сказал портной и с треском захлопнул раму.

Канатчиковой дачей называлась психиатрическая лечебница.

— Жестокий человек, — закричала тетя Соня, — на улице не продохнуть, а он закупорился, он хочет нажить астму!..

Действительно, духота стояла, как в бане. Мертво никли простыни на густых веревках. Из окон свисали перины и лоскутные одеяла, похожие на пестрые шахматные доски.

Над крышами дремали облака, будто ватные горы. Постепенно из белых они делались синими и тяжелыми.

— Хорошо бы дождя, — сказал Женька и запел:

А море бурное шумело и стонало…

Я подхватил:

О скалы грозные дробя за валом вал!..

Мы очень старались, выходило трогательно, со слезой:

Как будто море жертвы ожидало,

Стальной гигант кренился и дрожал!

Не успели допеть про девушку-гордячку, которая не захотела полюбить матроса, за что он бросил ее в бушующий простор, как сумерки накрыли двор. Из переулка ворвался ветер. Старый серебристый тополь, росший у забора, зашумел, показывая матовую изнанку листьев. Простыни захлопали. Тетя Соня подала команду:

— Илья, беги в подвал до Волковых! Сережа, зови Кадильниковых! Женя, ты до мамы, Леша, брось мечтать о принцессе, стучи к Хлуповым — у меня душа кровью обливается на ихнюю беззаботность!

У тети Сони были парализованы ноги, но она смело и самоотверженно стояла на капитанском мостике нашего двора.

Едва хозяйки успели торопливо, комом снять белье, обрушился ливень. Мы спрятались в подъезд. Водосточные трубы гудели, изрыгая потоки воды. Местные «моря» выходили из берегов. Небо над двором озарялось пронзительным светом и взрывалось. Гром катился над крышами сокрушительными ударами. Мы воображали, что это бьют орудия главного калибра нашего линкора.

Туча, сверкая и грохоча, уплыла к Арбату. Сквозь редкий косой дождь умыто сияло солнце. Пенистые ручьи бежали со двора в переулок. «Марат» блокировал вражеский флот в узком заливе. Тютя и его каперанг выкинули белый флаг.

В честь выдающейся победы был дан пышный банкет с мороженым. Одна порция за 25 копеек на четверых. Кружочек в двух вафельках лизали по очереди. К шапошному разбору появился Вова Хлупов с лодочкой из голубой жести. Он поставил ее в лужу, всунул внутрь горящий огрызок свечки, и через минуту лодочка, бормоча «пу-пу-пу-пу», побежала словно настоящая моторка, разрезая мутную воду.

Я срочно вызвал Кольку Косого. Он сразу разгадал секрет двигателя и пообещал сделать такой же для линкора. Но, подумав, сказал:

— Будем строить всамделишный пароход!

Мы приняли идею с энтузиазмом, который перешел в легкую рукопашную. Все стремились занять на будущем корабле руководящие места. Я сумел пробиться в рулевые.

Распределив командные вершины, мы принялись за постройку судна. В гараже за страшными телегами лежал целый штабель соснового теса, пахнущий смолой и летним корабельным бором. Кому он принадлежал, неизвестно, да мы этим и не интересовались.