Новобрачная - [11]

– О чем вы говорите, мама?

– О твоем спасителе! Об этом Франсисе де Варенне, любимчике всего Динара! Но он, кажется, ограничивается лишь визитами к этой старой крашеной американке, нашей соседке.

– Но не только к ней одной! Он мне сказал, что он и вам был представлен. Это, наверное, было в другом доме, так как вы редко посещаете Юг-Алле?

Лицо молодой женщины вспыхнуло, она забыла, что играет роль обеспокоенной матери.

– Он вспомнил об этом? Это очень мило! Это было у леди Элленборо, во время последнего чаепития у нее, и надо сказать, что я была в превосходной форме. Я была в вуалевом лиловом платье с шантильскими кружевами в тон и нарядном капоре. Он мне сказал, что я похожа на букет пармских фиалок, я думаю, может быть, переменить духи? Говорят, у Коти появились новые духи «Пармская герцогиня» с чудесным запахом… Но вернемся к красавцу Франсису. Кстати, он уже приезжал справиться о твоем здоровье?

– Лично, нет. Он присылал своего слугу.

– Своего слугу? Какая развязность по отношению к… твоей семье?

– Мама, вы подумали о себе, но я вас хочу успокоить: я ему сказала, что вы поехали к губернатору Джерси…

– А!.. – сказала с большим облегчением Альбина. – В таком случае не все потеряно…

– Конечно, не потеряно, – промолвила Мелани с долей горечи в голосе, на что ее мать не обратила внимания. – А почему вас так заинтересовал маркиз де Варенн?

– Почему?.. Я… не говори глупостей! Конечно, не потому, что он мне лично интересен. Я говорю о нем так же, как все в городе, поскольку это один из самых интересных мужчин. К тому же он очень много путешествовал, побывал в Африке и долго жил в Египте. Сейчас он приехал из Англии, где присутствовал на коронации короля Эдуарда. Говорят, что они друзья. Говорят также… что он очень нравится женщинам, к несчастью, здесь у него будет большой выбор! – прибавила она недовольно.

– Мне кажется выбор сделан! Альбина широко раскрыла глаза:

– Что ты говоришь? Он тебе признавался в этом? Мне кажется, это довольно легкомысленно?

– Нисколько, с дерева все очень хорошо видно.

– А что ты видела?

– На террасе, пока пел Карузо, я видела, как он обнимал красивую молодую рыжеволосую даму в белом, но я ее не знаю…

– Ты это видела? Ну как она выглядела? Расскажи! Опиши!

– Я вам рассказала все, что знаю, не спрашивайте меня больше! – сказала с раздражением Мелани.

Ей больше не хотелось говорить о Франсисе со своей матерью. Ей вообще ни о чем не хотелось говорить, и чтобы закончить разговор, она сказала:

– Я надеюсь, у вас, мама, была приятная поездка… Мне кажется, у вас выбились пряди волос, вам, наверное, надо причесаться. Правда, всего несколько прядей!

– Рассыпались, да? Ты права, надо посмотреться в зеркало!

И она быстро ушла в своем пышном фуляровом платье и шляпке, украшенной вишневой гроздью, оставив на веранде свою дочь и даже не поинтересовавшись, болит ли у нее нога. Но уже давно Мелани заметила, что Альбина интересовалась только собой…

Глава II Нет худа без добра…

Тщательно уложив пряди волос и припудрив лицо, Альбина возвратилась обратно, к большому сожалению своей дочери, которое та, однако, не высказывала, и весь остаток дня провела рядом с ней. Цель ее маневра была совершенно ясна пострадавшей: мать хотела присутствовать здесь и быть готовой в любой момент милостиво разыграть свою роль, если ожидаемый маркиз нанесет визит. Чтобы как-то убить время, она принесла с собой роман Леру-Себрона «Иностранка», некоторым образом нашумевший весной. Шумиха была, впрочем, совершенно необходимой, чтобы книга могла вызвать интерес у Альбины Депре-Мартель, урожденной Пошон де ла Крез. Даже первая страница самого интересного романа или самой волнующей поэмы, которые критика обошла бы молчанием или о которых ничего не было сказано в салонах, не была бы ею прочитана. Но об этом романе говорили, и поэтому она его читала.

– Светская женщина должна быть в курсе всего! Такова ее моральная обязанность, – любила она повторять.

Она склонилась над «Иностранкой» в той позе, которая ей казалась в такой же мере грациозной, как и глубокомысленной, однако она лишь склонилась, но не читала. На самом деле она прислушивалась к доносившемуся снаружи шуму. Увы, справиться о здоровье ее дочери приходили многие, в частности, миссис Юг-Алле, но маркиз де Варенн не появлялся, и когда Альбина ушла к себе переодеться, чтобы поехать в Казино, у нее было очень плохое настроение.

На следующий день после обеда, в тот момент, когда она хотела занять свой наблюдательный пост, Полен появился в дверях и спросил, могут ли мадам и мадемуазель принять господина де Варенна, Альбина тотчас же позабыла о своей роли заботливой сиделки.

– Конечно же, пусть войдет! – воскликнула она, придав голосу те модуляции, которые обеспечивали успех Саре Бернар. – Мы его с радостью примем…

Это «мы» было явно лишним, так как едва Франсис – в костюме из светлого тика, шелковом галстуке, с тростью и канотье – вошел в гостиную, она ему позволила сказать слова приветствия своей дочери и справиться о ее здоровье и тут же увлекла его в сад под лицемерным предлогом, что на веранде очень душно. Мелани, оскорбленная и разъяренная, смотрела, как они удалялись, проходя по изумрудному ковру большой лужайки, а затем скрылись за грядками гортензий и гелиотропов. Какое-то время она даже пыталась не упустить их из виду, следя за розовым зонтом матери, но и он исчез. Фройлейн села рядом с ней, собираясь расшивать незабудками и разными готическими эмблемами длинную дорожку для стола из своего приданого и сказала, что Альбина и «маркис» только что вместе уехали на коктейль в Казино, где вечером собирался весь элитарный Динар.