Новгород и Псков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков - [125]

. Тем не менее заключение мирного договора в 1397 г. было выгодным и для Пскова, и для Новгорода. Складывающаяся в конце XIV в. внешнеполитическая ситуация на Северо-Западе Восточной Европы вынуждала Псковское государство пойти на сближение с Новгородской республикой. В это время формировался союз Ливонского ордена и Великого княжества Литовского, чьи агрессивные планы в отношении соседних русских земель становились все явственнее[1242]. Одновременно росла напряженность между Новгородом и Москвой. Поэтому в условиях реальной опасности со стороны немцев и литовцев Псков вряд ли мог надеяться на помощь московского великого князя и был вынужден «замириться» с Новгородом. В свою очередь, готовность новгородцев, до этого в течение нескольких лет покушавшихся на суверенитет Псковского государства, пойти на заключение мира также находит объяснение. Новгородская республика в 1390-х гг. оказалась в достаточно сложном положении, если учесть такой немаловажный фактор, как отношения с Москвой. Как справедливо отмечал Л.В. Черепнин, «с начала 90-х гг. XIV в. московское правительство активизировало свою политику в отношении Новгорода, стремясь подчинить его своей власти»[1243]. Своеобразным полем битвы стал вопрос о самостоятельности Новгорода в церковно-политических делах. Еще в 1385 г. новгородское вече приняло решение о передаче церковного суда в руки новгородского архиепископа[1244]. Это решение не устраивало Москву. В лице митрополита Киприана московские власти потребовали сначала в 1391 г., а затем в 1395 г. вернуть церковный суд в юрисдикцию митрополита. Новгородцы ответили отказом[1245]. После этого конфликт между Москвой и Новгородом перешел в политическую плоскость. В 1397 г. московский великий князь Василий Дмитриевич и литовский великий князь Витовт Кейстутович, заключившие между собой временный союз, потребовали от Новгорода разрыва мирного договора с Ливонским орденом[1246]. Это означало, что Москва претендовала на контроль над внешней политикой Новгородского государства, с чем последнее не желало мириться. В условиях почти неизбежного военного конфликта с Москвой (и действительно, вскоре разразилась московско-новгородская война за Двинскую землю) новгородское правительство в 1397 г. сочло возможным пойти на подписание «вечного мира» с Псковом. Таким образом, договор устраивал обе стороны.

«Вечный мир» 1397 г., заключенный в условиях обострения политической обстановки на Северо-Западе Восточной Европы, естественно, не мог стать вечным. Значение этого договора состоит в том, что он стал своеобразным итогом, который подводил черту уходящей в прошлое эпохе взаимоотношений Новгорода и Пскова как самостоятельных политических центров бывших древнерусских земель, эпохе, предшествовавшей новому историческому этапу. В XV в. в истории Пскова «на смену старым связям с Новгородом и Литвой приходили крепнущие связи с Москвой»[1247].

Заключение

Рассмотрение истории Новгорода и Пскова в XI–XIV вв. во взаимосвязи друге другом, сопряженное со сравнительным источниковедческим анализом новгородского и псковского летописания, позволило по-новому осветить многие моменты во взаимоотношениях двух крупнейших городских центров Северо-Западной Руси.

В источниковедческой части работы основное внимание было уделено изучению ранних этапов псковского летописания и реконструкции древнейшего псковского летописного свода, который, по нашему мнению, был составлен в середине XIV в. (около 1350 г.). Свод соединил в себе начальное псковское летописание (которое регулярно велось со второй трети XIII в.), протограф житийного повествования о Довмонте, южнорусские летописные известия (возможно, извлеченные из недошедшей до нас Киевской летописи, доведенной до 1238 г.), хронографический материал. Впоследствии свод был положен в основу всех трех ветвей псковского летописания. Его реконструкция позволила вычленить собственно псковские записи, сделанные вскоре после событий, которым они посвящены. Таким образом, при изучении новгородско-псковских взаимоотношений, особенно второй половины XIII — первой половины XIV в., в исследовании использовались летописные данные двух городов — и Новгорода, и Пскова. Поэтому на многие вопросы в работе даны ответы, исходя из учета точек зрения новгородского и псковского летописцев. Воссоздание первого псковского свода, как представляется, дает новое истолкование процессу возникновения и развития летописного дела в Пскове.

Во многом нетрадиционной является и представленная в книге оценка новгородско-псковских взаимоотношений указанного периода. В отличие от большинства исследователей, мы видим в Пскове пригород Новгорода только для периода XI — первой трети XII в. После событий 1136–1138 гг. Псков становится суверенным городом-государством со всеми очевидными атрибутами волостного строя: вечем, призываемым князем, посадником, со своей внутренней и внешней политикой. Начиная с момента появления в Пскове князя Всеволода Мстиславича, отношения между Псковом и Новгородом приобрели сложный, противоречивый характер. С одной стороны, они могут быть обозначены как союзнические (особенно перед лицом внешней угрозы), с другой — Псков постоянно вынужден был противостоять попыткам Новгорода вернуть бывший пригород под свою власть. В этой борьбе псковичи неоднократно открыто выступали против новгородцев, зачастую заручившись поддержкой врагов Новгорода — Литвы, Риги, Ордена. Однако вслед за новым конфликтом между двумя русскими волостями обязательно следовало примирение. Возможно, еще с 30-х гг. XII в. взаимные обязательства городов закреплялись в виде новгородско-псковских докончаний. Основные положения предшествующих договоров сохранялись в тексте последующих, более поздних. Точно так же в знаменитом Болотовском соглашении, которое мы датируем не 1348 г., а 1342 г., отразился старый формуляр договоров Новгорода и Пскова.