Новеллы - [265]

Вилнит выступил вперед.

— Винновка! — объявил он, тыча себя пальцем в живот.

Человек улыбнулся и спросил еще что-то, кажется, про папу и маму. Вилнит махнул рукой, что должно было обозначать направление на восток, но дяденька, видимо, понял, что паренек указывает на толпу пассажиров, и ушел.

На пароход пустили не сразу. Наверно, чтобы дать возможность спокойно сойти приехавшим. Когда началась посадка, Вилнит снова заметил, что опять не все ладно. На сходнях стоял контролер, он проверял и отбирал билеты. Спине опять стало горячо. К счастью, впереди вдруг вынырнул большой клетчатый мешок сердитого старика. Вилнит пригнулся и спрятался под ним. Пока контролер занимался со следующим пассажиром, мешок уже был на палубе, а с ним и безбилетный.

Однако здесь его ждало большое разочарование. Их пароход был совсем непохож на давешних трехэтажных красавцев. Он, скорее, был под стать маленьким пароходишкам, которые плавали между Ригой и Милгрависом. За полчаса его так нагрузили вещами и пассажирами, что яблоку негде было упасть. На носу и на корме стояли скамейки для сиденья, но Вилнит туда не пошел: дул сильный ветер, и в тонкой рубашонке было холодновато. Часть пассажиров хлынула по лестнице в нижнее помещение, но это были шумливые юноши, разговаривавшие на каком-то совсем незнакомом языке, так что Вилнит даже струхнул. Скоро он нашел хорошее, защищенное от ветра местечко за грудой вещей у самого борта и удобно примостился на чемодане. Здесь ему никто не будет мешать.

Пароход боком отвалил от пристани, описал круг и двинулся вверх по течению. Куйбышев со своими белыми домами, трубами и цистернами остался на высоком берегу. Теперь потянулись низкие песчаные берега с разбросанными кое-где домишками и купами ив и тополей. Вилнит еще на пристани заметил, что река очень широка, а вода в ней кофейно-желтого цвета. Имя ее — Волга, он уже не раз слыхал в комнате ожидания. Просто удивительно, как много слов на русском языке звучало совершенно так же, как по-латышски. Вилниту казалось, что он все бы понял, на каком бы из двух языков с ним ни заговорили.

Захотелось есть. Он вспомнил, что вчера утром в деревне сунул в карман ломоть хлеба. Хлеб был на месте, правда, сильно помятый и раскрошившийся, но очень вкусный. Он жадно ел и при этом разглядывал все вокруг.

На Волге было много интересного. Но, к сожалению, все это много раз повторялось и скоро приелось. Трехэтажные пароходы он видел еще на пристани. При встрече с таким гигантом маленькое суденышко долго раскачивалось и даже накренилось набок. Гора вещей все больше надвигалась на Вилнита. Буксиры тащили и по одной и по две груженые баржи, и Вилнит удивлялся, как суденышко могло справиться с такими великанами, да и плыли они к тому же против течения. Виднелись и небольшие пристани, где эти баржи нагружались, но нельзя было рассмотреть, чем именно. Ветер переменил направление и дул прямо с берега. Стало совсем холодно, и пропала всякая охота смотреть на реку.

Трехэтажный гигант прошел мимо так близко, что команды обоих пароходов перекинулись несколькими словами, даже не повышая голоса. Но потом поднялась такая волна, что пароходик, на котором ехал Вилнит, совсем накренился. Узлы и корзины прижали мальчика к борту, и он едва мог пошевельнуться. Упершись в него ногами, он сделал попытку отодвинуть груз спиной, но тут же понял, что это ему не под силу. Раз уж груз сдвинулся с места, он будет скользить дальше и все плотнее прижимать его к тонким железным перекладинам, из которых одна находилась на уровне колен, а другая на высоте плеч. Между перекладинами зиял опасный прогал. Вилнит посмотрел вниз: в трех футах от него клокотала желтая вода. Здесь, наверно, была страшная глубина. Он бросил взгляд сначала налево, потом направо — там груда вещей уже придвинулась вплотную к борту. Надо было выбраться, а как? Может быть, закричать? Кто-нибудь услышит и вызволит, но кричать было очень стыдно.

Тем не менее голову он не потерял — она работала быстро, глаза — тоже. За перилами борта было еще с полфута палубы. Вилнит просунул в прогал сначала голову и осмотрелся, а затем, крепко вцепившись обеими руками в верхнюю перекладину, перекинул сперва одну, а затем и другую ногу. Край палубы был довольно скользкий, но, если крепко вцепиться в перила и осторожно переставлять ноги, удержаться можно. Несколько мешала свободно действовать левой рукой узорчатая палка, но бросить ее он не мог. До конца осталось уже немного, шагов через пять гора вещей кончалась. Прислонившись к борту, там стояли люди.

Вдруг испуганно вскрикнула стоявшая у борта женщина. Ее что-то толкнуло в спину, а у самых ног скользнула какая-то фигурка. Стремительно обернувшись, женщина ахнула, увидев перед собою паренька в синей рубашонке и с непокрытой головой. В руках у него была белая палочка. Она стала ему что-то сердито выговаривать, но мальчик указал палкой на готовую упасть в реку корзину, и женщина бросилась спасать ее.

А Вилнит тем временем нырнул в гущу палубных пассажиров и предусмотрительно перебрался на другую сторону. «Это у меня неплохо получилось, — подумал он. — Если у человека голова на плечах, ему нечего бояться. Хорошо, что я сказал женщине, а то бы ее корзина плыла теперь по реке. Вряд ли остановили бы из-за нее пароход и стали вылавливать».