Новеллы - [155]
Рядом с буффонами и потешными людьми можно поставить забавных простаков, выходки которых возбуждали взрывы смеха не менее чем выступления профессиональных шутов. Таков, например, Альберто да Сьена, возможно тип, в основе которого лежит реальное лицо, нам неизвестное, но обобщенный в порядке последующих наслоений, как это произошло с Гоннеллой. Саккетти рассказывает о нем целый небольшой цикл новелл (11, 12, 13, 14, 16), из которых особенно забавны 11 и 14.
Довольно обширным циклом новелл представлены военные люди. Среди героев его мы встретим наших старых знакомых, Джованни Агуто (нов. 181) и графа Джованни да Барбьяно (нов. 223, 224). Значительная группа новелл посвящена командующему флорентийскими войсками в войне «Восьми святых», Ридольфо да Камерино, изменившему, в конце концов, Республике и перешедшему на сторону папы (нов. 7, 38, 39, 40, 41, 90, 104 И 182). Саккетти знал лично Ридольфо, и содержание некоторых новелл о нем возможно построено на реальных эпизодах биографии генерала, хорошо известных Саккетти. Саккетти представляет его не военным человеком, а тем, что он называет «естественным философом» (filosofo naturale), каким, впрочем, изображают его часто и современники.
Среди поэтов, выведенных Саккетти, следует отметить прежде всего Данте (нов. 8, 114, 115), которого наш поклонник творца «Комедии», очевидно в согласии с народной традицией, изображает как человека гордого, высоко ставящего поэзию, но в то же время остроумного. Гневливым и погруженным в свои мысли характеризует нам Саккетти Гвидо Кавальканти (нов. 68), и те же черты отличает в нем и Дино Компаньи. О шутке, жертвой которой стал один из друзей Саккетти, Антонио Пуччи (нов. 175), мы уже имели случай говорить выше. За поэтами следуют художники, новеллы о которых изображают нам их нравы, рисуя их людьми веселыми, остроумными и доверчивыми. Особенно много места уделено эпизодам из жизни старых мастеров: по поводу Джотто рассказывается о том, как он проучил выскочку, желавшего похвалиться своим гербом, не имея на то никакого права (нов. 63), или приводится остроумное замечание, сделанное художником, когда его сшибла с ног свинья (нов. 75); четыре новеллы о Бонамико Буффальмакко (первая половина XIV в.) посвящают нас в проделки художника в юности, когда он жил еще у своего учителя, Андреа Тафи (нов. 191), или когда соседи его оказались людьми трудными для сожительства (нов. 192); две другие относятся к более позднему периоду его жизни и рассказывают, одна – о его отместке епископу ареццскому, Гвидо, оскорбившему его как флорентийца-патриота, вторая – об аналогичном акте, но по другому поводу по отношению к перуджинцам (нов. 169). Несколько не названных по имени художников являются героями новелл 84, 106 и 136, которые одновременно характеризуют распущенность женщин или их пустоту. В нов. 170 дается пример остроумия современного Саккетти живописца Бартоло Джоджи; нов. 229 напоминает юношеские проделки Бонамико.
С особой любовью, знанием дела и интересом написаны у Саккетти сцены из жизни рядовых флорентийских обывателей Его основная стихия – жизнь улицы, площади, рынка, беседы у дверей дома, интерьеры, жизнь внутри дома вообще (нов. 138, 175), в одной из его комнат (нов. 124), на дворе (нов. 70). Он охотно изображает семейные сцены, и не менее охотно переносит Саккетти своего читателя на улицу (нов. 159), к дверям дома (нов. 112) или на рыночную площадь (нов. 76, 160), в гостиницу или трактир (нов. 19, 102, 140).
Писатель не раз отмечает несправедливость синьоров (нов. 62), людей богатых или имеющих высокое общественное положение (нов. 88, 202), их произвол и капризы, которые заставляют его вспомнить непрочность вина в бутылке: «Signore и vino di fiasco, la mattina и buono e la sera e guasto» («Синьор – что вино в бутылке: утром оно хорошо, а вечером испорчено», (нов. 65). Он вспоминает, как часто обижают они скромного труженика (нов. 88, 202). Насмешкой отзывается он на вновь испеченных дворян или выскочек, играющих в рыцарство, над которыми он заставляет издеваться Джотто (нов. 153). Он иронизирует над вырождавшимися установлениями рыцарства, над тем, что каждый подеста должен обязательно быть рыцарем в момент его избрания или вступления в должность или стать таковым, если он им не был. Он не без удовольствия констатирует, что ценность человека определяется не его положением, а фактическим его значением (нов. 4). Защитник честного труда, он не скупится на краски, когда ему приходится изображать ловкачей и обманщиков (нов. 148), и не без удовольствия рассказывает о том, как попадаются впросак или бывают наказаны представители легкой наживы, всевозможные мошенники, спекулянты и их прихвостни (нов. 52, 91, 92, 146, 147, 195, 198, 214, 228).
