Новеллы - [26]

- Сали, почему мы не можем принадлежать друг другу и быть счастливыми?

- И сам не знаю почему, - ответил Сали и устремил взор на мягкие блики осеннего солнца, игравшие на лугах; при этом ему пришлось крепко держать себя в руках, и лицо его странным образом исказилось. Они остановились, чтобы поцеловаться, но показались люди, и они пошли дальше.

Большое село, где был престольный праздник, уже кипело весельем; из красивой гостиницы доносилась шумная танцевальная музыка, так как молодежь принялась плясать уже с полудня, а на площади перед трактиром раскинулся небольшой рынок: несколько столов со сладостями и печеньями и две-три лавочки с дешевыми безделушками; возле них толпились дети и публика того сорта, которая довольствуется главным образом разглядыванием товаров. Сали и Френхен тоже подошли к этим прелестям и засмотрелись на них; оба одновременно опустили руку в карман, и каждый про себя решил подарить что-либо другому, так как они в первый и единственный раз были вместе на таком рынке. Сали купил Френхен красиво побеленный сахарной глазурью большой пряничный дом с зеленой крышей, на которой сидели белые голуби, а из трубы выглядывал амурчик в виде трубочиста. У открытых окон стояла, обнявшись, парочка, оба толстощекие и румяные, с крохотными алыми губами, соединенными в поцелуе, ибо практичный живописец наспех изобразил одной кляксой два ротика, слившихся таким образом воедино. Черные точки изображали веселые глазки. На розовой входной двери можно было прочитать стишки:

"Войди, моя любимая,

В мой дом, но знай, что он

Для поцелуев создан

И страсти подчинен".

"О, это мне не страшно,

Любимая в ответ,

Мне без тебя, любимый,

На свете счастья нет.

Для жарких поцелуев

Я и пришла сюда".

"Тогда, добро пожаловать,

Войди, войди тогда!" 1

Так изъяснялись между собой, приглашая друг друга войти в дом, нарисованные на стенах - справа и слева от входа - господин в голубом фраке и дама с очень высокой грудью.

Френхен же подарила Сали сердце, на одной стороне которого была приклеена бумажка со словами:

Застряло в сердце сладкое миндальное зерно,

Но все ж моя любовь к тебе слаще, чем оно,

а на другой:

Отведай это сердце, но не забудь стишка:

Скорее света я лишусь, чем разлюблю дружка.

1 Стихи в этой новелле переведены В. Инбер.

Они усердно читали эти вирши, и еще никогда рифмованное или печатное слово не казалось никому таким прекрасным и не производило такого глубокого впечатления, как эти пряничные стишки. Все, что они читали, было сочинено для них как бы по заказу, - так это, казалось, подходило к их положению.

- Ах, - вздохнула Френхен, - ты подарил мне дом, и я подарила тебе дом - единственно настоящий, потому что наше сердце - теперь тот дом, в котором мы живем, и мы носим его с собой, точно улитки. А другого дома у нас нет.

- В таком случае мы две улитки, из которых каждая носит домик другого, - сказал Сали, а Френхен добавила:

- Вот и нельзя нам разлучаться - каждый из нас должен оставаться возле своего дома.

Они не догадывались, что прибегают в своих речах к таким же остротам, какие были отпечатаны на пряниках всевозможной формы, и продолжали изучать эту слащавую, непритязательную любовную литературу, разложенную на прилавках в виде надписей, приклеенных к маленьким и большим пестро расписанным сердцам. Все казалось им прекрасным, все необычайно соответствовало их чувствам. Когда Френхен прочитала на позолоченном сердце с натянутыми, как на лире, струнами слова: "Мое сердце - точно цитра. Коснись струны - и зазвенит!" - ей послышалась музыка, точно ее собственное сердце зазвенело. Был здесь и портрет Наполеона, тоже использованный для начертания на нем любовных стишков; под портретом была надпись: "Из глины сердце при мече стальном имел Наполеон, великий воин. У милой грудь прикрыта лишь цветком, но сердце у нее стальное. Я спокоен".

Но как ни были углублены в чтение Сали и Френхен, каждый из них улучил минуту, чтобы тайком купить кое-что для другого. Сали выбрал для Френхен позолоченное колечко с зеленым стеклышком, а Френхен - кольцо из черного оленьего рога с вытисненной золотом незабудкой. Вероятно, одна и та же мысль возникла у обоих: подарить друг другу, перед тем как расстаться, эти бедные знаки любви.

Уйдя в свои переживания, они в рассеянности не заметили, как постепенно вокруг них образовалось широкое кольцо людей, внимательно и с любопытством следивших за ними. Тут оказалось много девушек и парней из их деревни, которые узнали их и стояли группой в отдалении, с удивлением глядя на нарядную парочку, поглощенную благоговейной нежностью друг к другу и забывшую обо всем на свете.

- Посмотрите-ка, - говорили люди, - это ведь Френхен Марти и Сали из города! Видно, они нашли друг друга и соединились. А какая нежность, какая любовь! Смотрите, смотрите! Чем все у них кончится?

В удивлении этих зрителей странным образом слились сострадание к несчастью, презрение к нищете и нравственному падению родителей, зависть к счастью и согласию молодой пары, которая проявляла свое душевное волнение и влюбленность в такой совершенно необычной, почти утонченной форме и в своем самозабвении и безграничной взаимной преданности была так же далека от этих грубых людей, как и в одиночестве и нищете. Когда они наконец очнулись и огляделись вокруг, то увидели одни только любопытные лица; никто не здоровался с ними, и они сами не знали, здороваться ли им с кем-нибудь, хотя это отчуждение и взаимная неприязнь были скорее следствием смущения, чем сознательного умысла. Френхен испугалась, ее бросило в жар, она то краснела, то бледнела, но Сали взял ее за руку и увел бедную девушку, которая послушно шла за ним, держа в руках домик, хотя в трактире весело гремели трубы и ей так хотелось поплясать.