Новая жизнь Нефертити - [17]

— Это европейцев скорее пугает. Впрочем, моя цель — не Париж, а голливудская Аллея звёзд, — заметил Финн. — И, поверь мне, только тогда, когда там я стану номером один, я смогу показать им кулак и заставить уважать себя, а заодно и мою страну.

— Думаешь, это реально?

— Очень. Стал же австрийский Шварцнеггер супергероем Штатов и губернатором Калифорнии? Падала в обморок Америка перед Битлз?

— Было такое, — согласилась я. — Но как же свобода? Если ты добьешься мировой славы, ты ни в Париже, ни в Нью-Йорке не сможешь прогуляться просто так, зайти в кафе и купить себе хлеба в супермаркете.

— Хлеб вреден, — рассмеялся Финн. — Уверен, я что-нибудь придумаю.

— Ты всегда добиваешься того, что хочешь? — вспомнила я.

— Всегда. — Финн просиял так, словно снимался на мем Тони Старка в лучах славы, а затем снова потянулся ко мне всем своим существом. — Но обо мне не интересно, сейчас ты лучше расскажи о себе. Где ты живёшь? Кто твои родители? Что любишь? Чем увлекаешься?

— Как много вопросов! — зарделась я, на самом деле было приятно, что ему интересно.

— Я жадный. Хочу знать о тебе всё!

— Ну, моя мама была русской, папа… из Бухары.

— Постой, это та что в Узбекистане?

— Да, красивый, древний город, которому около трёх тысяч лет — немногим младше столицы Эхнатона и Нефертити. Бухара сохранила весь свой исторический колорит, структура города за две с половиной тысячи лет не изменилась, хотя сменялись государства, правящие династии Ахменидов, Саманидов, Шейбанидов, Аштарханидов, Мангытов. В нынешнем культурном слое, а это редкий для живого города простор — целых двадцать метров, археологи и сегодня находят ювелирные изделия и предметы возрастом свыше пяти тысяч лет до нашей эры. Вот так.

— Вау! Получается, ты просто не могла не стать историком?

Я улыбнулась, довольная, что произвела на него впечатление.

— Я была там всего раз пять, мы жили в Аксае, это под Ростовом. Но да, папа много о Бухаре рассказывал, возможно, поэтому я и полюбила историю.

— А почему ты просто не сказала, что наполовину русская, наполовину узбечка?

Я закусила губу.

— Из-за гастербайтеров?

— Знаешь, за последние годы слово «узбек» для некоторых стало нарицательным, — нахмурилась я, — а я хочу подчеркнуть, что это народ с глубокой историей и культурой. Все цивилизации переживают период упадка и взлёта, но я не хочу, чтобы на меня навешивали ярлыки до того, как я успею сказать что-нибудь ещё.

— Эй, ты что, обиделась? — удивился Финн и погладил меня по руке. — Перестань! Я вовсе не имел это в виду. Единственный ярлык, которого тебе с себя не отцепить, — это умопомрачительная красавица!

Улыбка сама расползлась по моему лицу, как бы я ни старалась оставаться серьёзной. Финн не успокаивался:

— К тому же красавица с интеллектом, а это уже мимо шаблона!

— Спасибо! Не знала, что звёзды умеют мотивировать…

— За это нас и любят, — подмигнул Финн. — И конкретно меня. Я пою со сцены про любовь, и каждая девчонка считает, что она у неё уже есть. А поверить во что-то хорошее — первый шаг к тому, чтобы его получить.

— Каждая? — хмыкнула я.

— Ну… кроме таких расхитительниц гробниц, как ты. Пока. Ладно, а мама и папа не побоялись отпустить тебя одну так далеко?

Я опустила глаза, радость померкла.

— Они умерли.

Финн замолчал, коснулся моего предплечья сочувственно:

— Прости, я не знал. Давно?

— Мама пять лет назад. Папа — в прошлом году. Сердечный приступ, — я шморгнула носом и посмотрела на него.

В лице Финна сейчас не было ничего наносного, и я ещё больше прониклась к нему.

— Мне правда очень жаль, малышка.

— Я не малышка, я Дамира, — заставила себя улыбнуться я.

— Это очень серьёзное имя, — признался Финн, — звучит, как звон клинка в воздухе. По крайней мере, я так слышу. Что оно означает?

— «Крепкая», «железная». Ты угадал.

— Ты такой не кажешься.

— Зато я никогда не болею. А твои родители живы?

— Представь себе, да. Но вижу их не каждый год. Они в Твери, я мотаюсь по свету. Работы валом, в последний раз встретились на передаче «Поговорим» на первом, посидели в ресторане, а потом я сразу в самолёт и на гастроли.

— И не скучаешь?

— По маме очень, — его глаза на долю мгновения стали тусклыми, а потом опять привычно засияли игривыми чёртиками, словно он отбросил всё, что не радует. — Но сегодня моя прерогатива задавать вопросы: итак, продолжим. Что ты делаешь в Париже?

— Отдыхаю. Точнее отдыхала до того момента, как подвизалась в эту авантюру с клипом.

— Разве ты не рада?

Я потупилась и пожала плечом.

— Не уверена, что у меня получится.

— Зря. Если Катрин Беттарид говорит, получится на сто процентов.

— Ты так ей веришь? — поразилась я.

Финн развёл руками.

— Ну, знаешь ли, дорогая, всегда верил, а теперь верю ещё больше. Ведь это она сказала мне пару дней назад, что в Лувре я встречу тебя!

Глава 9

День следующий взял меня в оборот с первых лучей.

— Мадемуазель Дамира, доброе утро! — И нетерпеливый стук в дверь.

Нет, я не проспала, но и завтракать не ходила. Для меня важней лишний час сна, чем кофе с круассанами, а мы с Финном вернулись лишь во втором часу ночи.

— Я уже иду! — крикнула я, натягивая футболку и поправляя волосы, затянутые в хвост.