Новая власть. Какие силы управляют миром – и как заставить их работать на вас - [78]

Уже в январе 2016 года ученые выявили «один странный фактор, от которого зависит, поддерживаете ли вы Трампа» [431]. И это не пол, возраст или вероисповедание, а то, разделяете ли вы ценности авторитаризма. Социолог Мэтью Макуильямс (не раз лично проводивший опросы общественного мнения) обнаружил, что Трамп — единственный кандидат в демократическом и республиканском поле (в последнем на тот момент действовали 16 кандидатов), чья поддержка среди сторонников авторитарной власти статистически значима. Макуильямс предположил (почти за десять месяцев до нежданной победы Трампа): «на всеобщих выборах трамповская риторика “твердой руки” наверняка окажется привлекательной примерно для 39% опрошенных мною избирателей, не поддерживающих никакую партию, и примерно для 17% опрошенных, поддерживающих демократов (по собственному заявлению) и придерживающихся жестких авторитарных взглядов» [432].

Платформенный правитель — особая разновидность Кооптатора на нашем компасе лидерства. Здесь-то и проявляется огромное различие между предвыборными кампаниями Трампа и Обамы. Подобная комбинация старовластного, авторитарного набора ценностей и бесструктурной нововластной модели (где информация и влияние в основном распространяются «в стороны», а не «сверху вниз») лежит в основе некоторых наиболее мощных и опасных лидерских моделей в современном мире. Именно такое сочетание применяет ИГИЛ, обещая вернуть порядок и уверенность в завтрашнем дне (хотя этот «порядок» — кровожадный и средневековый), однако распространяя свое послание хитроумными децентрализованными методами.

Постепенное превращение Лидера общественных сил в Лидера группы поддержки: Обама у власти

«Если хотите узнать, как я буду править, достаточно взглянуть на нашу кампанию» [433], — заверял кандидат Обама.

Президент Обама занял свой пост, пообещав, что более 14 млн американцев, внесших тот или иной вклад в его победу (таких как Дженнифер Робинсон), теперь получат и свою долю власти.

Зак Эксли еще до выборов подчеркнул: «Обама должен и дальше руководить организацией, которую они построили, и всячески подпитывать ее. В любом качестве — избранного президента или же лидера оппозиции» [434]. Но, как мы уже отмечали, всё повернулось не совсем так. Обама вел свою кампанию как Лидер общественных сил, однако, придя к власти, он управлял страной как Лидер группы поддержки. В речах он по-прежнему провозглашал нововластные идеалы, но не сумел выстроить по-настоящему сильное и массовое движение, которое помогло бы ему управлять, помогло бы определить его преемника, помогло бы создать устойчивую базу поддержки в регионах, что позволило бы его политической партии выигрывать на локальном уровне там, где политические взгляды избирателей разнородны. Обама ушел из Овального кабинета, имея за плечами ряд серьезных законодательных достижений и обладая сравнительно высоким рейтингом одобрения в обществе. Он управлял страной восемь лет без каких-либо крупных скандалов, и те, кто поддерживал его с самого начала, сохраняли прочную эмоциональную связь с ним. Но его политические противники сумели вернуть себе президентский пост, взять под контроль обе палаты конгресса и снова начать доминировать в политике на общегосударственном уровне.

Обама упустил важную возможность: у него не было реального «плана перехода» для своей базы поддержки. Всю энергию и самоотверженность этих людей оказалось некуда девать, когда поставленная задача (попадание Обамы в Белый дом) была выполнена. Как писал Тим Дикинсон в журнале Rolling Stone, в критические два месяца после победы Обамы на выборах его хваленая кампания почти совсем угасла: это решение исследователь политтехнологий Мика Сифри назвал «преступной политической небрежностью» [435]. Затем администрация Обамы приняла роковое решение, свернув организационную инфраструктуру кампании, переименовав саму кампанию в «Сплочение ради Америки» и без спросу включив более чем 13 млн ее участников в Национальный демократический комитет, тем самым сделав это движение частью официальной партийной машины [436].

Это решение по-настоящему отдалило Обаму от его сторонников и ограничило их возможности. Так, сообщество не сумело повлиять на тех политиков из Демократической партии, которые пребывали в нерешительности относительно отдельных пунктов президентской программы — например, нового закона о здравоохранении. Кроме того, такой шаг привел к отчуждению от президента от американцев, не поддерживающих ни одну из партий, республиканцев и тех крайних левых, кто был за Обаму, но совершенно не хотел становиться частью официальной инфраструктуры Демократической партии.

Обама, оказавшийся перед лицом масштабного экономического кризиса, упорно концентрировался на реализации своей политической повестки — и (вероятно, придя в восторженный трепет при виде всех этих инструментов госуправления, оказавшихся у него в руках) незаметно соскользнул в старовластную модель.

Готовя закон о здравоохранении, Обама попытался мобилизовать свою базу поддержки вокруг некоторых важных пунктов своей программы, и ему это отчасти удалось. Но он как будто утратил тип мышления, который необходим, чтобы создать и подпитывать общественно-политическое движение, — и это сказывалось на результатах. Организация «Сплочение ради Америки» просила своих сторонников давать довольно туманные «обещания», касающиеся различных проблем (например, обещание поддержать создание государственного страхового агентства, работающего в сфере здравоохранения наряду с частными: от этой инициативы сам же Обама вскоре отказался). Но организация слишком осторожничала и недостаточно тщательно «возделывала» сообщество, поэтому не смогла по-настоящему воодушевить его. Разумеется, как раз в то время, когда обамовская база поддержки страдала от пренебрежения со стороны президентской администрации, в противовес ей росла другая хорошо финансируемая «народная сила» — Движение чаепития, которое вывело множество рассерженных людей на улицы (и заполнило ими залы ратуш) в ходе протестов против реформы здравоохранения. Это стало предвестием убедительнейшей победы «чаевников» на промежуточных выборах 2010 года, после которой люди Обамы уже не составляли большинства в конгрессе.