Новая весна - [4]

— Один есть, — удовлетворенно произнесла Сипирод. — Самка.

— Побудь здесь и посторожи ее, — сказал Виром Кальдо Тикрету. — Мы пойдем поищем еще одного. И сможем убраться из этого места.

Кальдо Тикрет вытер с косматой морды желтую пыльцу мха.

— Поторопитесь. Мне не очень-то хочется торчать здесь одному.

— Ну да, — съязвил Виром, — подкрадутся джиксы и утащат тебя.

— Джиксы? Ты полагаешь, что меня тревожат джиксы? — рассмеялся Кальдо Тикрет. Быстрыми смелыми движениями руки он очертил в воздухе полный контур человеконасекомого — высокое удлиненное тело, резкие сужения между головой и грудной клеткой, грудную клетку и брюшную полость, вытянутую узкую голову, выступающий клюв и сросшиеся конечности. — Я оторву ноги любому джиксу, который попытается причинить мне вред, — сказал он, изображая это яростной пантомимой. — И запихну его вместо затычки, хотя что станут делать джиксы в таких жарких местах? Правда, опасностей здесь предостаточно. Поторопитесь, ладно?

— Мы поторопимся, насколько это возможно, — пообещала Сипирод.

Но удача отвернулась от них. Полтора часа Сипирод и Виром тщетно таскались по болотам, пока их мех не стал мокрым и жалким и полностью не испачкался в ярко-желтый цвет. Цветы мха, неутомимо посылавшие свою пыльцу, которая затмила все небо, и все фосфоресцировавшее в джунглях начало сверкать и пульсировать. Некоторые светящиеся деревья вспыхнули, подобно маякам, и сам мох ярко мерцал, а со стороны озер исходило тревожное голубоватое сияние. Они вообще не нашли других кэвианди.

Спустя какое-то время они повернули назад. Приближаясь к месту, где они оставили Кальдо Тикрета, охотники вдруг. услышали хриплый крик о помощи, странный и задыхавшийся.

— Быстрей! — крикнул Виром. — Он в опасности!

Сипирод схватила мужа за запястье:

— Подожди.

— Подождать?

— Если что-то произошло, вмешиваться в это обоим неразумно. Давай я схожу и посмотрю, в чем дело.

Она прошмыгнула сквозь подлесок и вышла на открытое место. Из озера поднялась черная блестящая шея горинфа, того самого, чьи крики они слышали раньше. Огромное тело животного оставалось под водой. Была видна лишь его изогнутая верхняя часть, напоминавшая ряд затонувших бочонков; но его шея, превышавшая длиной шею человека в пять раз и украшенная тройными рядами черных тупых позвонков, прогибалась вверх и снова уходила вниз, заканчиваясь Кальдо Тикретом. пойманным мощными челюстями. Он все еще звал на помощь, но уже очень слабо. Еще миг, и он окажется под водой.

— Виром! — закричала Сипирод.

Виром прибежал, размахивая копьем. Но куда его было бросать? Та малая часть тела горинфа, которую можно было видеть, была так хорошо защищена чешуей, что копье просто бы отлетело в сторону. Шея была более уязвимой, но сложной мишенью. Потом она исчезла вместе с Кальдо Тикретом под темной мутной водой. На поверхности показались черные пузыри.

Какое-то время вода еще пенилась. Они молча смотрели, беспокойно очищая свою шерсть.

— Смотри, — вдруг шепотом произнесла Сипирод. — Возле мешка еще один кэвианди. Должно быть, пытается освободить свою самку.

— Разве мы не попытаемся что-нибудь сделать для Кальдо Тикрета?

Сипирод сделала рубящий жест:

— Что? Прыгнуть за ним? Он убит. Неужели ты этого не понимаешь? Забудь о нем. Мы должны поймать кэвианди. За это нам платят. Чем быстрее мы найдем второго, тем скорее мы сможем вырваться из этого проклятого места и вернуться в Доинно. — Черная поверхность озера успокаивалась. — Да, убит. Ты должен быть таким, как сам говорил до этого: проворным и удачливым.

— Кальдо Тикрет оказался неудачливым, — дрогнувшим голосом произнес Виром.

— И непроворным. Теперь я зайду сбоку, а ты подойдешь сзади с мешком…

Рабочая комната находилась на втором подуровне Дома Знаний в расположенном в центре Доинно официальном секторе: яркие огни, нагромождение лабораторных станков и разбросанные повсюду обломки древних цивилизаций. Плор Килливаш деликатно нажимал на кнопку включения режущего инструмента, который держал в руке. Поток тусклого света опустился, заливая вонючую, уродливую глыбу неизвестно чего — огромную как бушель[1] и суженную к концам подобно яйцу, — с которой он возился уже целую неделю. Он поместил глыбу в фокус и быстро сделал поверхностный срез, потом другой, потом еще один и еще.

Эту штуку неделю назад принес рыбак, настаивая, что это реликт Великого Мира — сундук с сокровищами древнего народа мореплавателей. Все материалы, имевшие отношение к ним, находились под ответственностью Плора Килливаша. Поверхность глыбы была скользкой, с густыми наростами губчатого вещества, кораллов и мягких розовых водорослей, и из нее постоянно капала затхлая и грязная морская вода. Когда Плор Килливаш слегка стукнул по глыбе гаечным ключом, та издала глухой звук. Плор потерял всякую надежду.

Возможно, если бы рядом был Креш, то он бы не падал духом. Но в тот день летописца в Доме Знаний не было, потому что его пригласили на виллу единокровного брата Фа-Кимнибола. Серьезно заболела госпожа Нейэринта — супруга Фа-Кимнибола, — и Плор Килливаш, являясь одним из трех заместителей летописца, как обычно усердно продолжал работу в отсутствие Креша. Каким-то образом, отлучаясь куда-нибудь, Креш умудрялся придать работе каждого осознание ее крайней важности. Но как только он покидал здание, все занятия с черепками и кусочками прошлого становились простой нелепостью, пустым и бесцельным ковырянием в россыпи заслуженно позабытой старины. Изучение античных времен начинало казаться бессмысленным развлечением, жалкими и душными попытками проникнуть в замурованные склепы, в которых не было ничего, кроме запаха смерти.