Новая версия - [34]

«На месте Каленого я бы позвонил с вокзала Вязникову, — подумал Неведов, — и не поехал бы сразу на квартиру». И все-таки он сказал:

— Надо, Войтов, организовать прикрытие на «Дзержинке», хотя бы на одни сутки, пока из Рязани не дадим отбой.

Войтов ушел. Он теперь будет звонить в угрозыск. Там уже Крайний, очевидно, начал работать с Вязниковым. Предчувствие неудачи, промаха охватило Неведова. Он видел множество вариантов, как мог избежать западни Каленый.

Этого нельзя было допустить. В Москве уже ждут завершения графолинского дела и успешного окончания операции, а тут любая мелочь может стать решающей.

Наступил момент высшей ответственности. Он, капитан Неведов, был волен повернуть ход событий в ту или иную сторону, и у него не было уже права на ошибку.

Самое простое: попросить горотдел перекрыть аэропорт и вокзал. Но если Каленый приедет в город на машине? Тогда надо подключать и ГАИ, чтобы останавливали и грузовики, и попутки, и ведомственные автобусы… — и все это только из-за того, что у какого-то капитана не хватило ума справиться со своей задачей?

Таких полномочий ему никто никогда не давал.

Неведов позвонил в Рязань.

Дежурный по городу оказался на удивление тупым службистом — капитан так и увидел выкаченные от рвения оловянные глаза — и отказался дать какую-либо информацию.

— Я не знаю никакого Неведова! — чеканил одно и то же служака.

— Тогда узнайте у своего начальника, — возражал Неведов, закипая от гнева. Ему уже казалось, что счет операции вот-вот пойдет на минуты.

— Так любой штатский мне может позвонить, — не унимался дежурный.

Неведов попытался дозвониться начальнику угрозыска, того не было на месте. Пришлось связаться с Васильевым и объяснить ситуацию.

Вскоре дежурный службист извинялся перед Неведовым — прозвонился в гостиницу Смоленска — и приглашал с оказией заглянуть в гости: «Такую рыбалку вы не найдете больше нигде!»

Неведов внезапно успокоился. Дежурный не владел информацией, что было вполне достаточно знать в данный момент. Значит, в Рязани еще ничего не случилось.

Было ровно два часа дня, и в номер постучали. Приехал Сбитнев, а с ним Быков и Иванов.

— Васильев очень переживает в Москве, — сказал Быков, — как ты уехал, Николай Иванович, ну весь извелся. Наверное, начальство нажимает.

И Неведов бесповоротно решил: не может Каленый ни сегодня, ни завтра приехать в Смоленск. Не может, и точка. Иначе бы давно объявился.

— Особо опасного закрыл Якушев в Рязани, — сказал Неведов, — выезжаем немедленно.

8

В двенадцатом часу ночи оперативники въехали в Рязань.

У поста ГАИ остановились посмотреть план-карту города и позвонить в горотдел. Там коротко ответили, что микрорайон Ронжиной перекрыт и им навстречу будет выслана машина.

— Надо бы Войтова оставить дежурным, — сказал Сбитнев, и все дружно засмеялись.

— Васильев просил надеть пулезащитные жилеты, — напомнил Быков и открыл багажник, — это приказ, Николай Иванович.

— На Сбитнева наденем все четыре жилета? — спросил Иванов.

Постовой с улыбкой наблюдал за оперативниками. Быков запустил мотор, машина тронулась.

— Ну, порядок, — щелкнул пальцами Неведов. Сомнения все терзали его. — Даже не верится, Силыч, что сегодня возьмем.

— Столько вымотал сил, — согласился Быков.

— Казну Каленого везем, — оглянулся на Войтова и подмигнул ему Неведов, — все золото и драгоценности у Войтова в портфеле. Это он вышел на Каленого через Вязникова, — капитан закурил, выпрямился и почувствовал, как заболели глаза. Сказывалась усталость, огромная протяженность прошлой ночи и дня — словно месяц прошел.

Оставались считанные минуты до встречи с особо опасным, и Неведов с горечью ощутил, словно собственную утрату, как невосполнимую потерю гибель Графолина, которого возможно было вернуть к честной жизни, и Зеленовой, сбитой внезапно в овраг. Зеленова выросла сиротой, и никто не захотел заметить ее жизни и смерти.

9

Капитан Неведов дочитал до конца повесть и взглянул на меня с интересом.

— Можно вам задать несколько вопросов? — спросил он.

— Конечно, ведь вы следователь…

— Тогда пригласим Войтова со своим знаменитым блокнотом, — Неведов нажал клавишу селектора и попросил зайти лейтенанта.

Я прекрасно знал, что вот-вот должен был позвонить Васильев.

Раздался звонок, и Неведов взял трубку:

— Слушаю, товарищ майор.

Я улыбнулся. Было очень хорошо слышно, как Васильев говорил капитану: «Дежурный уже доложил, Николай Иванович, что к вам пришел автор детектива, а вы не ставите в известность. Речь-то в повести идет не только о вас, понимаете? У меня тоже есть некоторые соображения, как улучшить материал, кое-что поправить в сценах, касающихся работы начальника райотдела. Надо прямо и нелицеприятно сказать автору о фактических ошибках, особенно в финале, где должны быть вскрыты все обстоятельства, приведшие бывшего техника-смотрителя Каленого к нравственному краху. В повести нет, так сказать, его «происхождения», непонятно, откуда он взялся и что его вызвало к жизни. Надо хотя бы упомянуть, что бывший техник-смотритель не пожелал работать, норовил жить за счет других и докатился до убийства, понимаете? Это диалектика распада личности. Далее, Николай Иванович. Каленый описан карманником, а убивает своего сообщника, идет на мокрое. Случай для этого нужен исключительный. Вы же знаете не хуже, чем я, что карманник на убийство никогда не пойдет. Словом, Каленого надо капитально переделывать… Я тут сделал пометки на календаре. Подожди минуточку…»