Алиса старалась не отставать, но ей постоянно требовалось бежать перебежками, чтобы не потерять из виду этого гиганта. Она попробовала сменить форму, чтобы сравняться в скорости, но из‑за толкучки, возникающей периодически на пути, она опять отставала. Вконец разозлившись, Алиса догнала великана и запрыгнула, в два прыжка ему, сначала на плечо, а затем на голову. Места на голове, из‑за рогов, было мало, но она поджала лапки и, немного поерзав, спокойно уселась. Матадор никак не прореагировал на это действие — из‑за толстого поддоспешника и не менее толстой брони, он даже не почувствовал легкой поступи Алисы.
По улицам в тот день шла довольно странная процессия: закованный в броню великан и огненно — рыжая трёххвостая лиса, которая сидела на его голове. Огромные рыжие хвосты Алисы свисали почти до пояса таурана, а выражение лисы было такое, что каждый встречный, взглянув на неё с уверенностью сказал бы: "Она улыбается!"
Дойдя до администрации Матадор повернулся, в надежде обнаружить девушку, и, не обнаружив её, уже хотел почесать промеж рогов, как вдруг по шлему, с верху кто‑то постучал. Он поднял голову и обнаружил смотрящую на него сверху мордашку рыжей лисы.
— Спасибо! — сказала она и лизнула его нос, после чего резво спрыгнула с импровизированного транспорта и умчалась в сторону администрации города.
— На, тебе, здрасти! Откуда лиса? — он, всё‑таки, почесал промеж рогов, сняв шлем, и спросил сам себя: — А где эта… с ушами?…
* * *
Глаза немного привыкли к темноте, и Алиса увидела фигуру человека, сидящего к ней спиной. Он неподвижно сидел на бревне лицом к обрыву, ведущему к тёмному дремучему лесу. Она подошла поближе, оглядываясь по сторонам.
Она находилась на вершине скалы. На пятачке в десять метров было довольно светло. Небо сияло россыпью звёзд, а на горизонте в полосках тоненьких облаков висел большой светящийся шар луны.
На обтесанном бревне сидел Родериг и невидящим взглядом смотрел на луну. Алиса хотела было высказать всё, что она думает о таком безответственном бесчеловечном подлеце, но, взглянув в его лицо, закрыла рот, так и не дав словам гнева сорваться с губ.
Лицо было словно высечено из камня: оно не выражало никаких эмоций, а взгляд остановился на луне. Лишь слёзы неспешной струей текли по лицу, изредка капая с подбородка. Алиса, перейдя в человеческое обличие, подошла к Родеригу и уселась прямо на скалу у его ног.
— Что случилось? — спросила она, едва слышным шепотом.
Он никак не прореагировал на её вопрос. Тогда она положила голову к нему на колени и взяла его руку. Она сама начала, двигая его рукой, себя гладить. Спустя минуту она отпустила его руку. Родериг, не отрывая взгляда от луны, начал сам гладить её.
— Всё зло, совершенное тобой, к тебе вернётся непременно… — проговорил он, не прекращая гладить Алису. — Я много зла совершил за свою жизнь. Я… даже не убийца. Я — маньяк по заказу. Я столько раз убивал людей, что стал воспринимать это, как должное. Я этим жил и… И я не знаю, в какой момент стал забываться. Может, в тот момент, когда заказчики прирезали мою сестру? Я резал их очень медленно, смакуя их боль. Месть — это очень приятное чувство… Нет, не тогда. Чуть — чуть попозже: когда нашёл тело сёстры на помойке… Да, наверное, тогда. Я её отмывал и одевал в чистую одежду, когда заметил синяки и следы того, что её насиловали… Что было дальше, я не помню, но на той городской свалке не осталось ни одного живого бомжа, чтобы рассказать мне о том времени…
Он замолчал на несколько минут, но не переставал гладить Алису.
— Родериг… Я тебя люблю… — едва слышно произнесла она.
— Ты полюбила монстра… — произнёс он, а спустя пару секунд засмеялся. Засмеялся истеричным смехом: — Ха — ха — ха, судьба — злодейка! Как же ты так подгадала тварь? Как ты, сука, выбрала момент! Ха — ха — ха!
Он вскочил с места и, метаясь из стороны в сторону, продолжал материть судьбу и, успокаиваясь, упал на карачки. Он бил скальный выступ кулаком и продолжал сквозь зубы говорить, словно обращаясь к самой скале.
— Сколько раз я слышал: "Судьба своё возьмет!"? Сколько раз я смеялся им в лицо, перерезая глотку?
Алиса с испугу обратилась в звериную форму: она с опаской наблюдала за Родеригом. Шерсть на загривке встала дыбом, а хвосты встали торчком, словно три огненных протуберанца. Родериг же в форме полуволка продолжал бить скалу, орать и материть судьбу.
— И в тот момент, когда я нашёл то, что показало путь, ты… Ты, тварь, решила у меня забрать всё?… — он успокоился и снова начал плакать. — Ты не оставила ничего… Ни права на смех, ни на радость, ни на любовь, ни на жизнь… Ты, тварь, даже на смерть мне права давать не хотела…
Он ещё долго ругал и материл судьбу, пока не вымотался и не развалился на спине, уставившись в звёздное небо.
Алиса начала потихоньку, с опаской, приближаться к Родеригу. Подойдя вплотную, она ткнула носом ему в щеку и тихонечко, шёпотом спросила:
— Что случилось?
— Я заключённый, на принудительном психиатрическом лечении. Такой же как ты, но другой… Сегодня был суд, а судья оказался отцом пацана, которого я прирезал по приказу заказчика. Ослушаться я не мог — у них была Нара… Я сделал, как они сказали, но они, всё равно, убили её… — рассказывая это, он периодически останавливался и замолкал на несколько секунд. — Я резал их с удовольствием: с криками и мольбой о пощаде… Я получал удовольствие. А потом я три дня искал Нару по помойкам всего города…
