Новая поведенческая экономика. Почему люди нарушают правила традиционной экономики и как на этом заработать - [104]

В конце концов мне не удалось поехать на конференцию, поэтому Кристин должна была выступать в одиночку, но все прошло достаточно хорошо, поэтому мы решили развить наши идеи до формата научной статьи. Мы планировали заняться этим, как только оба устроимся на новом месте работы. Кристин получила предложение о работе из Гарвардской школы юриспруденции и собиралась начать работать в то же время, как я переехал в Чикаго.

Должно быть, звезды были благосклонны, потому что, когда я приехал в Чикаго, первый коллега, которого я встретил возле здания бизнес-школы, был Касс Санштейн, профессор Школы правоведения. Касс уже раньше работал с Дэнни и был очень увлечен идеями поведенческой экономики. В научном мире юриспруденции Касс – своего рода рок-звезда. Хотя формально Касс специализируется в конституционном праве, он написал множество статей по самым разным отраслям юриспруденции и вызывал всеобщее восхищение. Пару раз мы вместе обедали и отлично поладили. Его энтузиазм заразителен, а его энциклопедические знания просто поражают. В какой-то момент я предложил Кристин пригласить Касса присоединиться к нашему проекту по поведенческой экономике и юриспруденции. Мне не пришлось долго ее уговаривать. Взять в нашу исследовательскую команду звезду Касса было все равно что пригласить Лионеля Месси в свою любительскую команду по футболу. Итак, все было решено, и мы приступили к работе, набирая обороты, ведь Касс не любил медлить.

У нас троих ушло всего несколько месяцев, чтобы написать черновик статьи, которую мы назвали «Поведенческий подход к юриспруденции и экономике». Это была самая длинная статья, которую я когда-либо писал. Для профессоров в области юриспруденции чем длиннее статья, тем лучше, а сносок никогда не может быть слишком много. Опубликованная версия статьи вышла на 76 страницах и содержала 220 сносок, и она была такой короткой только благодаря тому, что я постоянно жаловался на ее чрезмерную длину.

Когда наш черновик был готов для подачи в журналы, я обнаружил, что процедура в юриспруденции очень отличается от того, что происходит в области экономики. В экономике можно подать статью только в один журнал за раз. Если статью отклоняют, можно попробовать другой журнал. Однако в юриспруденции авторам разрешается подавать статью сразу в несколько журналов, что мы и сделали. Первый положительный отклик пришел из журнала «Стэнфорд Ло Ревью», и вскоре после него еще один журнал выразил интерес к нашей статье. Раз у нас появилась возможность поторговаться, я внес следующее предложение. Поскольку редакторам так хотелось получить нашу статью, потому что она была довольно противоречива, почему бы не попросить их сопроводить ее комментариями какого-нибудь известного представителя внутренних кругов экономики и юриспруденции. Этот комментарий был бы опубликован в том же самом выпуске так, чтобы у нас была возможность ответить. Я помню о том, как спор Мертона Миллера и его команды привлек много внимания к статье о фондах закрытого типа, и подумал, что наша статья может иметь тот же эффект.

В качестве автора критического комментария по нашей статье выбор совершенно очевидным образом пал на Ричарда Познера, исследователя в области юриспруденции. Многие считали Познера основателем современной юриспруденции и экономики, на эту тему он написал канонический трактат, который множество раз перерабатывал. Область научных исследований, которую помог создать Познер, соединила формальную экономическую аргументацию с правоведением. С самого начала юриспруденция и экономика в основном исходили из традиций экономической чикагской школы, таким образом, он со всей серьезностью относился к тому подходу, альтернативу которому мы предлагали.

Мы знали, что Познер найдет что покритиковать в нашем подходе, и мы также знали, что он быстро настрочит комментарии, несмотря на то что он совмещал частичную занятость профессора права и федерального судьи в седьмом округе Чикаго (в одном шаге от верховного суда). О его научной продуктивности ходят легенды. Как метко выразился экономист Роберт Салов: «Очевидно, Познер пишет так же быстро, как другие дышат». Поэтому сочинить комментарий к нашей статье не отняло бы у него много времени.

Хотя мы довольно ясно представляли, что Познер может сказать о нашей статье, была неопределенность относительно того, какая часть статьи станет главным объектом его критики. Она была развеяна накануне того дня, когда мы трое должны были представить этот доклад в Университете Чикаго, в Школе юриспруденции. В то утро мы получили от него письмо с комментариями. Письмо, занимавшее несколько страниц с единичным интервалом, было чрезвычайно критическим и очень эмоциональным. Познер сказал нам, что написал свои доводы для того, чтобы хранить молчание во время нашего выступления, зная, что другим тоже захочется высказаться. Возможно, он подумал, что таким образом выбрал хорошую стратегию.

Перед тем как перейти к его аргументам, необходимо сделать несколько пояснений. Когда Ричард Познер и другие представители его поколения начали движение по объединению права и экономики, очень многие исследователи права не были согласны с некоторыми выводами их работы, однако они не были достаточно подкованными в экономике, чтобы разразилась настоящая драка. В то время те немногие специалисты в области права, у которых были познания в экономике, использовали традиционный подход, основанный на модели Рационалов, поэтому исследователи права, которые пытались опровергнуть выводы таких статей, часто чувствовали себя затравленными, если ступали на ринг против толпы правоведов и экономистов, которые могли запросто отмахнуться от их критики со словами презрения: «А, вы просто не понимаете». В результате на нашем семинаре некоторые участники защищали старомодные религии, как Познер, в то время как другие могли молча болеть за более слабого игрока, чтобы набрать очки против задир.