Новая надежда России - [76]

Так вот, Дневник, он не ответил мне – у него не было сил, он мог только лежать и тяжело дышать, отдыхая, а я, неловко извернувшись, подползла к нему (ноги совсем не слушались, а низ спины, казалось, был безжалостно разделен на две беспомощные половины, там всё нещадно саднило) и неверной рукой погладила его по щеке, стараясь вытереть выступивший после долгой работы пот – вот и всё, на что меня хватило. Я тяжко рухнула рядом, пристроив голову на его твердое плечо, и тут же заснула, не дождавшись никаких слов. Да и без них было всё ясно, и его тёплая близость, и даже понятное нам обоим молчание, было лучшим для меня признанием взаимности.

Не хочу останавливаться на этом, но… Хотя я уже всё рассказала тебе, но хочется вспоминать снова и снова. Выходит – теперь я совсем-совсем взрослая, а, Дневничок? Или нет, ещё не совсем – зависла где-то посередине между девочкой и женщиной? Тогда это не менее прекрасно – я ещё не знаю всего, меня ещё ждет разгадка самой главной тайны, и как же мне мечтается о том, чтобы это случилось поскорее! Ладно, если ему так важно, чтобы я сохранила эту смешную детскую стерильность до самой свадьбы, то так тому и быть. С теми фокусами, которым он меня научил, я точно не заскучаю. В любом случае, не думаю, что хотя бы одна девушка в мире, кроме меня, сможет быть так же счастлива – фигушки вам (ты умрешь от смеха, дневник, но, записывая эти слова, я показала кому-то неведомому язык), Ему нужна только я, и так будет навсегда, навсегда, НАВСЕГДА! Одуреть, Дневник – только сейчас, написав это, я наконец-то поверила, что буду Женой Президента!!!

Надо успокоиться. Собиралась же писать беспристрастно, вот глупая! Ну и ладно, пусть глупая, зато получила свой золотой шанс и бесконечное девичье счастье. И всё же, давай соберемся и вместе вспомним, что было дальше, утром?..

Ах, да. Мне показалось, что не успела я смежить веки, как В.В. осторожно разбудил меня, бережно убирая спутанные волосы с моих глаз. Солнце светило вовсю.

“Вставай, девочка, – произнес он ласково, – мы приземляемся в Нарьян-Маре. На берегу доспишь”.

Он уже был одет, а я – нет. Я села на кровати, завернувшись в одеяло, и сонно смотрела, как он пытается завязать шнурок на туфле – всё у него не получалось попасть кончиком в дырочку, а он теребил его, чертыхаясь, и ничего у него не выходило. Это было так трогательно, что я не выдержала, спустилась на пол и, неловко прикрываясь, помогла ему. Посмотрела снизу ему в глаза: они лучились добротой и благодарностью – то ли за эту маленькую услугу, то ли за всю прошедшую ночь. Тут он звонко шлепнул меня по голому (ну что ты будешь с ним делать!) и ушёл, а я кое-как собралась и отправилась в автобус, уже ждавший меня у трапа. Кажется, меня здорово шатало, и я надеюсь, что никто ничего не заметил. Ну, а дальше ты знаешь – и теперь, думаю, понятно, почему я проспала и вышла к завтраку позже всех.

И вот – представляешь? – после этой небывалой, волшебной, нежной (ну ладно, местами грубой, но все равно прекрасной) ночи, – эта безобразная, невозможная сцена за столом, с ужимками и оскорблениями – а как это ещё назвать? Я с ужасом думаю, что после того, что было сказано, ни у кого из присутствовавших не осталось никаких сомнений в характере моих отношений с Президентом, и о том, насколько далеко всё зашло. Он как будто окатил меня из ржавого ведра с ледяной водой – такое разочарование! Да тут ещё и незадачливый Митя прицепился – на моем месте он, видите ли, хочет оказаться! Совсем дурной, видать – не понимает, что несёт…

Слава богу, мое унижение продлилось недолго – стоило всем перестать обращать на нас внимание и заняться трапезой, и В.В. незаметно, как это он умеет, подошёл ко мне. Учтиво извинился (!) перед Митей за то, что забирает у него даму, и тихонько отвёл меня подальше от посторонних ушей. Серьезно, как обычно, глядя мне в глаза, он сказал:

“Спасибо, что так превосходно подыграла мне в этой маленькой интермедии. Теперь ты понимаешь, что в окружении политиков постоянно приходится кривляться – без этого никак”.

“Но почему? – обиженно спросила я. – Почему, когда вы со мной, вы говорите умно и красиво, так, что заслушаешься, а когда с ними, – я махнула рукой в сторону стола, – то вас не узнать…”

Он вздохнул:

“Не хочу приобрести сомнительную славу интеллектуала. Они же, – он повторил мой жест, – ничего не понимают, кроме грубости и угроз. Они не простят, если вместо грозного вожака перед ними вдруг окажется хлюпик-интеллигент. Стоит только дать слабину, потом вовек не отмоешься… Конечно, можно и без них обойтись, но они мои друзья, мы прикипели друг к другу, стали почти одним целым. И что поделать, если между нами ещё в незапамятные петербургские времена сложилась такая вот перверсивная манера общения. Так что прости нас, придется тебе потерпеть”.

“Это я умею…” – мечтательно промурлыкала я, сразу же оттаяв. Да что же меня сегодня всё время на кошек тянет?!

Сразу же простила его. Да и обижалась ли всерьез? Нос у меня не дорос обижаться на такого, как Президент – он мудрейший человек, и всегда делает только то, что следует делать. Он – Всегда – Прав. И всё тут. Поговорили и забыли, всё в порядке у нас. Чудесная, изумительная, потрясающая жизнь. И скоро свадьба – ах, свадьба, хоть и придется снова играть какую-то дурацкую роль, предписанную бессмысленным ритуалом – но так тому и быть. Стала Надеждой России – побуду и просто Россией. Так смешно, и в то же время волнительно. Скорее бы на восток, туда, где всё должно случиться.