Новая надежда России - [35]

Это был кабинет, просторный, но пыльный, заставленный шкафами со стопками расползающихся бумажных папок. Бумаги были навалены и на шкафах, и на письменном столе, оставляя лишь небольшое свободное пространство, на котором красовалась дымящаяся кастрюлька с борщом и гранёная стопка – пустая. Бутылки, правда, видно не было. Всеволод Рудольфович всплеснул руками:

– Ох, виноват, товарищ подполковник, не ждали мы вас, не успели подготовиться… Вот, трапезничал чем бог послал, – он ловко закрыл кастрюлю крышкой и убрал на подоконник, а стопку воровато спрятал в карман брюк. – Вы сами-то успели пообедать с дороги?

– Давайте приступим к делу, – строго ответил я, брезгливым выражением лица демонстрируя, что рюмка и её исчезновение не прошли для меня незамеченными. – Где блок?

– Минуточку, минуточку… – он схватил трубку телефона, покрутил диск и пробормотал в микрофон: – Корней Петрович, зайди.

Потом искательно посмотрел на меня и попросил:

– Документики ваши позвольте, а?..

Я протянул ему доверенность и офицерские корочки. Внимательно все изучив, Слизень вернул мне документы и вдруг вздохнул:

– Да, все правильно. Сейчас будем принимать или отдохнете, может, сначала?

– Давайте-давайте, чего ещё ждать.

Вздохнув еще раз, Всеволод Рудольфович подошёл к сейфу, загремел ключами и извлек на свет зеленый металлический футляр с переносной ручкой, напоминавший миниатюрный снарядный ящик. Рядом легли акт и накладная. Поколдовав с защёлками, Слизень откинул крышку футляра и показал мне содержимое:

– Вот он, – с затаенной гордостью произнес он. – Так-то успели всё досрочно сделать, хоть и времени вы дали совсем ничего. Ну, слава богу, справились… Проверять будете? – он искоса взглянул на меня.

Внутри кейса, плотно занимая весь его объём, уместился серый ящик с прорезями вентиляционных отверстий и какими-то разъёмами. Что бы я в этом понимал.

– Не помешало бы, – я сделал паузу. – Но нет времени.

– Вот и отличненько, – обрадовался Слизень. – Что там проверять, у нас всё как в аптеке!.. Сейчас актик вот подпишем…

Скрипнула дверь, и в кабинет вошел высокий седой старик в железных очках. Оценив обстановку, он повернулся ко мне и представился скрипучим голосом:

– Пуцькó Корней Петрович, зам. директора по ОКР и производству. Майор инженерной службы. Уполномочен вас принять и подписать акт.

Я тоже назвался и поинтересовался:

– А где сам директор? Почему здесь его нет? – Мужчины переглянулись и синхронно развели руками. Тонкий и толстый, подумал я.

– Так это… на больничном, второй месяц уже лечится, – неодобрительно пояснил Корней Петрович. – Так что я за него, выполняю все функции. Вы не переживайте, вот у меня и приказ есть, – он полез за пазуху, но я его остановил жестом:

– Я понял. Подписывайте, – я кивнул на акт, – у меня мало времени.

На самом деле я никуда не торопился, поскольку не представлял, куда и за каким чёртом мне нужно будет двигаться дальше. Но мне было неуютно в этом замшелом индустриальном царстве, хотелось на волю и морозного воздуха. Корней Петрович достал из кармана пиджака металлическую авторучку.

– Вообще-то, товарищ подполковник, – строго произнес он, – нехорошо получается. Мы вам целую программу запланировали. Испытаний прибора. Чтобы вы на нас тут посмотрели и потом в Москве объективную картину обрисовали. О наших возможностях и перспективах. Теперь, придется, конечно, в сокращённом варианте, однако если дела вам позволяют, я просил бы вас задержаться.

– В самом деле, Максим Анатольевич, – проблеял Слизень, – оставайтесь, посмотрите всё. Старались же люди, стол вот уже приготовили… – он осекся под взглядом Пуцькá, но закончил: – Часика полтора-два, не больше, а? Успеете к вечеру ещё в Кострому вернуться, обещаю! Мы вам водителя дадим, если захотите…

Внезапно я подумал, что неплохо бы пообедать. Непонятно, когда в следующий раз выдастся такая возможность. Поэтому, сделав вид, что мучительно размышляю, я заявил:

– Ладно уговорили. Только недолго!

Всеволод Рудольфович облегченно хлопнул в ладоши и снова схватил телефон:

– Тетя Петя! Боевая готовность пять минут, ждите гостей!

* * *

Три часа спустя (солнце уже покраснело и исчезло из узенького окошка в деревянной стене напротив) я сидел, подперев голову, за широким столом из струганных досок, и слушал, как Пуцько и Слизень тонкими, не лишенными мелодичности голосами, выводит в терцию: «Нееее для меня-а-аа… Приде-о-от вясна!..» Стол был заставлен бутылками и тарелками с нарезанными помидорами, шашлыком с лучком, солеными огурцами и прочей непритязательной снедью. Мои визави – все трое, вместе с присоединившейся бухгалтершей Петунией Львовной, – только что вернулись из парилки и поэтому сидели красные, горячие, обмотанные влажными простынями. Оказалось, что на заводе есть своя баня, прилепившаяся к стене котельной – на удивление чистенькая и уютная, особенно по контрасту со всем окружающим бардаком. Именно в неё меня и привели, чтобы продемонстрировать «северное гостеприимство», как выразился Корней Петрович. Петуния Львовна, сочная дама хорошо за сорок, со следами былой красоты и необъятными бедрами, отчасти даже добавлявшими ей шарма, организовала роскошный стол, богатство которого определялось, в основном, разнообразием спиртного. Когда я начал отнекиваться, у хозяев стал такой разочарованный и растерянный вид, что от первого стакана отказаться стало невозможно, а потом уже и незачем. Сейчас бухгалтерша не участвовала в музыкальных занятиях мужчин: она сосредоточенно промакивала вышитым платочком потекшую после сауны тушь, умудряясь при этом откровенно строить мне глазки. Чемоданчик с устройством мирно лежал рядом со мной на лавке.