Новая надежда России - [113]

ЭПИЛОГ. 29 февраля, восемнадцать лет спустя

Привет, Дневник!

Как я рада тебя видеть! Так смешно: прошло столько времени, и вот я снова, как неразумная школьница, обращаюсь к тебе за помощью. Искала тебя полдня, перерыла все шкафы, антресоли и старые папки с детскими рисунками, а потом ещё два битых часа читала и перечитывала то, что написала тогда – той страшной, волшебной, незабываемой весной. Странно всё это выглядит по прошествии стольких лет – неужели эти события, сейчас кажущиеся откровенной фантасмагорией, действительно произошли с той наивной девушкой Надей, которой я когда-то была? Или мне всё пригрезилось, или вовсе я была не я? Трудно, почти невозможно осознать, что это было, было на самом деле – с тех пор произошло столько всякого разного, что в моей памяти уже почти не сохранилось свидетельств тех дней. Я имею в виду, что даже перечитывая историю, записанную собственной рукой, я долго не могла убедить себя в том, что непосредственно участвовала в этом театре абсурда – нет, я словно бы знакомилась с дрянной повестью о приключениях глупой и незадачливой до невозможности девчонки.

А всё-таки, как хорошо, Дневник, что я тогда решила тебя завести и переносить все события на бумагу как можно более подробно! Иначе бы и вовсе отмахнулась от воспоминаний, как от дурного сна – и не поверила бы самой себе, что когда-то была любовницей и невестой Президента, а он за это решил меня убить.

Наверное, тебе будет интересно узнать, что случилось после нашего бегства из чукотских подземелий. Никто не гнался за нами и не пытался удерживать. Добравшись до аэропорта, мы без проблем купили билеты на ближайший рейс, и так же без всяких происшествий пересели в Москве на самолет до родного города. А вот там уже нас ждали у самого трапа, и понеслось… Полтора года, Дневник, мы не выбирались с допросов и дознаний. Мне даже пришлось три ужасных дня провести в тесной одиночной камере – представляешь? – а вот бедный Макс загремел на целых четыре месяца, и я через день ходила на свидания, и меня не пускали к нему, а я всё равно ходила. Ну, потом закрыли дело, решили не выносить сор из избы. Да и предъявить-то нам толком было нечего – не покушение же на Президента? Вон он, живой и здоровый на всех экранах страны… До сих пор не могу понять, чего они от нас добивались. Думаю, просто отрабатывали зарплату и демонстрировали рвение. Но уже летом настал Решительный Прорыв, и всем стало не до нашей сладкой парочки. А потом началась Первая каспийская война, и про нас окончательно забыли, и слава Богу. Максу даже сохранили звание подполковника и вернули обратно в его желтый дом, только должностью повыше, так что всё устроилось наилучшим образом – было на что семью кормить, кроме моих карточек.

Да-да, мы с Максом поженились! Как-то само так вышло после всех перенесенных мытарств – они сблизили нас больше, чем вся предшествующая детская дружба. Так что, когда он осмелел и сделал предложение, я совсем не сомневалась – в ту же минуту согласилась. Ну и правильно, что тут раздумывать? Что сделано, то и сделано, а другого не вернешь.

У нас двое замечательных сыновей – старшенький, Шурик, уже заканчивает тринадцатый класс, а малыш Сережа только что перешел из юных бурундуков в разведчики и ужасно гордится этим. Так нам пишут их воспитатели. Сейчас не то, что в нашем детстве, и воспитанием подрастающего поколения занимается государство в специальных лагерях и Суворовских училищах – если, конечно, родители сами не против. Мы не против. От этого сплошное облегчение и больше времени остается на работу, хоть и скучно иногда без деток. Поэтому мы с Максом кукуем вдвоём. Он стал такой солидный, усы сбрил, растолстел, полысел, и сейчас, увы, вместо наших совместных развлечений, на которые он был большой выдумщик в молодости, предпочитает горизонтальную позу на диване. Ну что ж, я не расстраиваюсь, всему своя пора. Я ведь тоже, увы, не девочка.

Нет, время ещё щадит меня, грех жаловаться. Я по-прежнему красива, и даже умудрилась не растолстеть – это с моей-то комплекцией! Мне вслед по-прежнему иногда оборачиваются мужчины, даже педагоги в моем колледже, где я преподаю будущим нейропрограммистам и вакуумным сварщикам историю Единой России (такое название нашей страны было принято вместо прежнего в память о знаменательном объединении Старой и Новой Россий в нормальное унитарное государство). Да, так вот, даже мои коллеги, которые за много лет ко мне привыкли, отдают должное моему внешнему виду, что несомненно приятно. Хотя, сильно подозреваю, Дневник, что это просто потому, что все они староваты – мне самой даже не на кого из них глаз положить (ой, что я пишу-то!) Поделюсь здесь, пожалуй, накопленной житейской мудростью: пожилым мужикам все женщины хороши, кто помладше, так что даже если ты располневшая сорокалетняя разведенка с тремя детьми в прицепе, и считаешь, что личная жизнь окончена, не торопись горевать – ты, без сомнения найдешь свой успех у 60-летних.

И все же слава Богу, что меня миновала эта участь. Так больно смотреть – я это вижу по своим воспитанницам, особенно сварщицам, которые прилежно приходят к нам каждый год в гости на День Выпускника, – как из тонкого ангельского цветка в считанные годы вырастает угрюмая ширококостная матрона, опора семейства и общества. Дело тут не в образе жизни и не во внешних обстоятельствах – наблюдая за знакомыми, я пришла к выводу, что причиной такого перерождения является неумолимый природный механизм, безжалостным таймером тикающий в каждой женщине и активируемый запуском ее основного биологического назначения. Для того, чтобы стать матерью, и для того, чтобы быть матерью, требуется два принципиально (и даже противоположно) разных набора качеств. Завлечь мужчину в семейные узы и превратить его в отца может только легкое, воздушное, по-детски задорное существо – я не зря выше употребила сравнение с цветком, который, как известно, завлекает пчелу яркими, ничего не значащими лепестками и ароматами. Но когда оплодотворение свершилось, то воспитать здоровых детей сможет только сильная, крепкая, равнодушно-выносливая женщина с невероятными запасами жизненной мудрости и терпения. Вроде меня, да, дневник? Все из перечисленного при мне, кроме бесформенной фигуры, – и то благодаря тому, что детей я беззастенчиво свалила на попечение государства. Ах, да хватит об этом.