«Новая Атлантида». Геополитика Запада на суше и на море - [58]

Видение умного аристократа удивительно, как в том, что оно видит, именно возможность и опасность соединения западного ума с русским бунтом, так и в том, чего оно не видит. Со своей временной датой и местом — Санкт-Петербург лета 1811 года — оно находится неподалеку от прусских военных реформаторов. Но оно ничего не замечает в отношении своей собственной близости к стремящимся к реформам кадровым офицерам прусского генерального штаба, чьи контакты с царским двором в Санкт-Петербурге были все же достаточно интенсивны. Оно ничего не подозревает о Шарнхорсте, Гнейзенау и Клаузевице. Если скомбинировать их имена с именем Пугачева, то суть дела фатальным образом была бы упущена. Глубокомыслие значительного видения пропадает, и остается только острое словцо в стиле Вольтера или, если угодно, Rivalor. Если еще подумать о союзе гегелевской философии истории с высвобожденными силами масс, как его осознанно осуществил марксистский профессиональный революционер Ленин, тогда формулировка гениального де Местра рассеивается до маленького разговорного эффекта передних Ancien Regime. Язык и мир понятий оберегаемой войны и дозированной вражды уже не могли соответствовать наступлению абсолютной вражды.

От Ленина к Мао Цзэдуну

Во время Второй мировой войны русские партизаны после оценки экспертов отвлекли на себя примерно двадцать немецких дивизий и тем самым внесли существенный вклад в исход войны. Официальная советская историография — как, например, книга Бориса Семеновича Тельпуховского о Великой Отечественной войне 1941/45 годов — описывает доблестного партизана, который разрушает тыл вражеских армий. На огромных пространствах России и при бесконечно длинных фронтах, растянувшихся на тысячи километров, каждая дивизия была для немецкого военного командования незаменима. Основная точка зрения Сталина относительно партизана сводилась к тому, что партизан всегда должен сражаться в тылу врага, согласно известной максиме: в тылу партизаны, на фронте братство.

Сталину удалось связать сильный потенциал национального и отечественного сопротивления — итак существенно оборонительную, теллурическую силу патриотической самозащиты от чужого завоевателя — с агрессивностью интернациональной коммунистической мировой революции. Соединение этих двух гетерогенных величин господствует в сегодняшней партизанской борьбе на всей планете. При этом коммунистический элемент до сих пор был большей частью в выигрыше уже благодаря своей целеустремленности и своей опоре на Москву или Пекин. Сталин жестоко пожертвовал польскими партизанами, сражавшимися во время Второй мировой войны против немцев. Партизанские сражения в Югославии в 1941/45 годах были не только общей национальной защитой от чужого завоевателя, но являлись так же весьма брутальными внутренними сражениями между коммунистическими и монархическими партизанами. В этой братоубийственной борьбе коммунистический вождь партизан Тито победил и уничтожил с помощью Сталина и Англии своего внутриюгославского врага, поддерживаемого англичанами генерала Михайловича.

Величайший практик революционной войны современности стал одновременно ее самым знаменитым теоретиком: Мао Цзэдун. Некоторые из его трудов являются «сегодня обязательной литературой для чтения в западных военных училищах». Он уже с 1927 года собирал опыты коммунистического действия и потом использовал японское вторжение 1932 года для того, чтобы систематически развить все современные методы одновременно национальной и интернациональной гражданской войны. «Долгий марш», от южного Китая до монгольской границы, начавшийся в ноябре 1934 года, 12000 километров с огромными потерями, был рядом партизанских достижений и партизанских опытов, в результате которых коммунистическая партия Китая сплотилась в крестьянскую и солдатскую партию, с партизаном как центром. Многозначительное совпадение заключается в том, что Мао Цзэдун создал свои важнейшие труды в 1936-38 годы, итак в те же самые годы, когда Испания в национальной освободительной войне сопротивлялась интернациональному коммунистическому охвату. В этой испанской гражданской войне партизан не играл никакой значительной роли. Напротив, Мао Цзэдун обязан победой над своим противником генералом Чан Кайши, исключительно опытам китайской партизанской войны против японцев.

Важнейшие для нашей темы формулировки Мао Цзэдуна находятся в работе 1938 года «Стратегия партизанской войны против японского вторжения». Но необходимо привлечь и другие работы Мао, чтобы полно представить себе картину учения о войне этого нового Клаузевица. Речь на деле идет о последовательном и систематически-осознанном продолжении и развитии понятий прусского офицера генерального штаба. Только Клаузевиц, современник Наполеона I, еще не мог предвидеть степень тотальности, которая сегодня само собой разумеется для китайца-коммуниста в отношении революционной войны. Характерный образ Мао Цзэдуна явствует из следующего сравнения: «В нашей войне вооруженное население и малую войну партизан, с одной стороны, и Красную армию, с другой стороны, можно сравнить с обеими руками одного человека; или, выражаясь более практично: мораль населения является моралью вооруженной нации. А этого враг боится».