«Новая Атлантида». Геополитика Запада на суше и на море - [31]

Тем не менее, если бы наши морские границы были бы столь же надежны, сколь слабы они сейчас, пассивная самооборона, независимо от того, осуществляется ли она в торговле или в войне, является всего лишь проявлением слабости нашей политики в условиях, когда наш мир продолжает быть миром борьбы и превратностей судьбы. Повсюду нас окружает вражда; фразы «борьба за жизнь», «гонка, где ставкой является жизнь» настолько знакомы нам, что мы не чувствуем их значимости до тех пор, пока не задумываемся о них. Государства повсюду ополчаются против государств, и наше собственное государство поступает так же, как и другие.

Наша самоизоляция в разделе рынков, снижение нашего интереса к вопросам судоходства в последние тридцать лет связаны только с отдаленностью нашего континента от остальной части мира.

После прокладки канала через перешеек эта изоляция окончится, а с ней исчезнет и безразличие к нам иностранных государств. Откуда и куда бы они отныне ни плыли, для прохода через Карибское море все суда будут пользоваться каналом. Какое бы влияние ни оказывали тысячи связанных с судоходством потребностей на благополучие прилегающих к каналу континента и островов, вокруг такого центра торговли сосредоточатся крупные коммерческие и политические интересы. В целях защиты и развития своих интересов каждое государство будет искать точки опоры и инструменты влияния в том регионе, где Соединенные Штаты всегда ревностно следили за вмешательством в их дела европейских держав. Истинная ценность доктрины Монро понимается большинством американцев весьма поверхностно, но влияние знакомой фразы способствовало развитию национальной ранимости, удар по которой является более частым поводом к войне, чем сугубо материальные интересы. Исход споров, вызванных такими чувствами, не будет определяться умиротворяющим влиянием морального авторитета международного права с его общепризнанными принципами, поскольку спорными пунктами будут вопросы политики, интереса, а не уступленного права.

Франция и Великобритания уже усиливают военную мощь своих портов, что не вызывается существующей необходимостью. Они смотрят в ближайшее будущее. Среди островов и в континентальной части существует много пунктов, имеющих важное значение, но принадлежащих сегодня слабым или нестабильным государствам. Готовы ли Соединенные Штаты видеть, как они окажутся проданными могущественному сопернику? Но к какому праву они прибегнут, не соглашаясь на такую передачу? Они могут сослаться лишь на свою разумную политику, подкрепленную своей военной мощью.

Независимо от того, поступят они в действительности так или нет, американцы сейчас должны начать смотреть за пределы своей территории. Развивающееся в стране производство требует этого.

Карл ШмиттНомос Земли

Море против земли

Давно и прочно в человеческом толковании истории укоренился взгляд, согласно которому противоречие морских и сухопутных держав — это мотор и главное содержание всемирной истории. Войны между Афинами и Спартой, Карфагеном и Римом являются знаменитыми примерами из классической истории. В позднем Средневековье республика Венеция играла свою великую игру между тогдашними тронами и державами. Самый известный французский специалист по военной науке, адмирал Castex, основывает все свое учение на формуле: la mer contre la terre. Популярные сравнения изображают борьбу кита с медведем, мифические образы повествуют о большой рыбе, Левиафане, и его борьбе с большим сухопутным зверем, Бегемотом, Быком или Слоном. Еврейские каббалисты Средневековья — среди них познавший мир Абраванель — сделали важное дополнение к этим изображениям, — они говорили, что оба великих зверя убивают друг друга, евреи же наблюдают за этой битвой и едят мясо убитых животных.

В этот контекст часто помещают и войны Англии против держав европейского континента, против Испании, Франции и Германии. Конечно, здесь существует много параллелей. Но в большинстве случаев при этом не обращается внимания на нечто существенное. Это поворот, который английская политика совершила в 16–17 веках и который в своей сердцевине означает нечто особенное и неповторимое. Содержанием этого поворота не является просто политическое решение сконцентрировать все силы на море. Поворот, совершенный тогда Англией, был скорее в собственном смысле слова стихийным, элементарным поворотом от суши к морю и изменением и преобразованием сущности и субстанции самого английского острова.

Есть много островов, и, употребляя общее географическое понятие, мы еще ничего не объясняем. Сицилия также остров, как и Крит или Ява или Япония. С островным положением может соединяться изобилие противоречивых судеб и процессов. Французский писатель мифологизировал жизнь Наполеона с точки зрения острова: он корсиканец, воевал с Англией, был сослан на Эльбу и умер на острове Святой Елены. Сама Англия была островом на протяжении тысяч лет, и при Юлии Цезаре, и при Альфреде Великом, во времена Ричарда Львиное Сердце и во времена Орлеанской Девы. В чем же заключается сущность вопроса и существенное своеобразие внутри такого рода изобилия исторических возможностей? В противоположности стихий, или элементов моря и земли; в том, что можно рассматривать остров в противоположных аспектах обеих этих стихий, а именно или как отколовшуюся от суши часть земли или как принадлежащую морю часть моря.