Нострадамус - [30]
Благодаря пророкам, учение Моисея приобрело черты мировой религии, так называемой религии универсальной, в противоположность старым, чисто национальным культам. По словам Паскаля, единственным выражением библейской веры «должна быть любовь к Богу, и Бог осуждает все остальное». Эта любовь требовала не столько церковных церемоний, сколько человечности, добра и правды. Поэтому в проповеди пророков такое большое место занимала идея социальной справедливости. Как бы ни различались учителя Израиля по своему характеру, темпераменту и общественному положению, их всех объединяла бескомпромиссность в отношении к отступникам, тиранам, лицемерам, которые надеялись «задобрить» Творца дарами и жертвами».
ЛЕСТНИЦА ИАКОВА
Катрен 5.32
Où lout bon est, lout bien Soleil el Lune
Esl abondant, sa mine s’approche:
Du del s’avance varier la fortune,
En même état que la septiéme roche.
Где все хорошо, все в порядке с Солнцем и
Лупой,
Изобильно приближается разрушение:
Оно направлено небом чтобы изменить твою судьбу,
В том же состоянии, что и седьмая скала.
Первые этапы человеческой жизни — это время полного равновесия всех созданных предыдущим опытом потенциальных возможностей, это время тишины и покоя, ибо ни одна сторона существа человеческого не возвышается над другими, не давит их, не парализует возможностей их свободного, активного, вполне независимого развития. Мертвая тишина стоит в душе такого человека, все в нем спокойно, нет бурь душевных, нет тщетной надежды, нет переживаний победы, нет и жуткой боли разочарований. Он спит и спит без сна, спокойно и ровно текут его дни, и строгой чередой он совершает, как бы в дремоте, поступки, спокойно беря лишь то, что может дойти до спящего сознания. Внутренний мир еще пуст, в нем что-то таится, это чувствует он сам, но лишь смутная жуть рождается в нем, когда голос томленья доходит до духовного слуха. Он боится его, чувствует скорбь, непонятную грусть. Чувствует какую-то бездну. Но стоит только прекратиться жизненному шуму, как им овладевает скука. Тяжесть скуки — первый показатель, что начальный период жизни человека уже окончен.
Начинается вторая эра развития. Человек всецело отождествляет себя с внешней жизнью. Он пускает себя в ее водоворот и сразу чувствует, что в этом-то и состоит его призвание. Созидая себе цели в бесконечной цепи одни за другими, он начинает стремиться к ним всей мощью своего существования. Каждую минуту он наполняет кипучей деятельностью, достигая одних этапов, он ставит перед собой следующие, откуда перед ним раскрываются новые цели и так без конца…
Нет работы, нет стремлений, которые в конце концов не приводили к собственному отрицанию. Всякий успех, как бы велик он ни был, сладостен лишь одно недолгое мгновение. Всякая победа таит в себе самой разочарование. Отдавшись всецело кипучей деятельности и достигая одних успехов за другими, человек тем самым испытывает и горечь разочарования, но тотчас же ставит перед собой новую цель, которая как бы откладывает на время развязку. Чем дальше достигает он новых успехов, чем больше растут его опыт и знание, тем все более чуток становится он к жуткому голосу сомнения. Он перестает радоваться своей победе, перестает грустить, когда настигает его неудача. И это есть начало третьей эры.
В человеке рождается тоска. Это неуловимое, несознательное, невыразимое, но стихийно мощное, непобедимое чувство сразу опутывает человека и отрывает его от внешнего мира. Оно сковывает его волю и разум, стремления и чувства и направляет их куда-то внутрь, и, как из бездны грозной, восстают в своем величии сомнения во всем. Мир гаснет, и в трепетном томлении человек впервые становится лицом к лицу с самим собой. Ужас леденящий, скорбь беспричинная, бездонная все побеждают. Бедное сердце человеческое рвется на части, томлением терзаясь понять причину того, что с ним происходит.
Человек ищет, он оглядывается по сторонам, с быстротой молниеносной освещая свой предыдущий опыт. Перед взором предстают его былые дела, мелькают лица, и вот вдруг над прошлым наступает ночь… Его сознание вновь в настоящем. В человеке рождается ужас, он чувствует, что какое-то равновесие нарушилось, какие-то преграды пали, и замкнутый в себе самом, он мечется, ища чего-то и вновь теряясь в суете…
Рано или поздно этому наступает конец, и вдруг, без видимой причины, весь этот хаос проваливается куда-то внутрь. Человек становится самим собой, как будто какая-то невидимая сила, нежданно вызвав ураган страстей и боли, вновь все вернула в порядке полном. Не поняв того, что было с ним, вновь переходит человек к своей всегдашней жизни. Он радостен, лишь кошмаром беспричинным кажется ему былое. Проходит время, и снова под действием неведомой руки рождается тоска, и снова страждет человек, вновь изнывает в боли, доколе не придет ей конец, чтобы отдохнуть немного до следующего страдного приступа. Но эта грозная тоска рано или поздно перевертывает все сознание человека. Он начинает понимать, что ее явления обязаны не случаю печальному, а что грозная сила властвует всецело над его душевной деятельностью и предначертывает путь его жизни. Оп долго не понимает ее, но в его душе рождается уже вполне сознательное чувство недовольства окружающей обстановкой. Он начинает глубже всматриваться, тоньше анализировать, более чутко прислушиваться к тем людям и их деяниям, с которыми сталкивает его судьба. И здесь впервые в человеке рождается сначала чуть теплящийся, а затем все более набирающий мощь голос, который с непреложной настойчивостью твердит ему, что у нею есть какая-то иная цель, иное назначение. Чувство стадности начинает падать. Он понимает, что он сам и те люди, которые вокруг него, отделены пропастью бездонной, что все стремления и деяния людские образуют заколдованный круг, в котором человечество мечется и неустанным трудом, в кровавом поту, кует само себе свои собственные цепи. И вот в нем рождается протест. Он начинает тяготиться несправедливостью судьбы, он начинает бороться, начинает проповедовать свои мысли, начинает стремиться передать свои переживания, но тотчас же убеждается, что люди его не понимают. Наступает четвертая эра сознательной грусти, тоски мировой и полного одиночества.
