Ностальгия - [115]

На возвышении, зажатые древними потемневшими стенами, в каждом конце Красной площади, выпячивалось по православной церкви. Площадь была так обширна, что оставалась неизменно пустынной: ну как, скажите на милость, ее возможно заполнить? В церковной оконечности она сочилась воздухом — и людьми; а еще там земля резко шла под уклон от приблизительного центра. Сюда-то и втиснули приземистый Мавзолей — на протяженной стороне, напротив Кремлевской стены. Теперь до входа оставалось менее пятидесяти шагов. Вайолет расстегнула несколько пуговиц — и стояла с закрытыми глазами, наслаждаясь солнцем.

Памятуя о своих обязанностях, Анна отвернулась от клюющих носом переплетчиков и, наставительно подняв палец, перечислила следующие пункты.

Мавзолей:

а) построен из красного гранита;

б) пуле- и бомбонепробиваем;

в) единственный сохранившийся в Советском Союзе образец чистого конструктивизма;

г) более семи миллионов благоговейных посетителей в…

Что-то привлекло их внимание.

— Эге-гей! — замахала рукой миссис Каткарт. — Прошу прошения, Анна, — извинилась она. И по-матерински подтолкнула Гэрри локтем. — Мы здесь, здесь! — скажите же им.

К ним под палящими лучами брели Кэддоки: Леон поддерживал Гвен под руку и чуть наклонялся вперед, точно поспешал навстречу ветру. Торопилась и Гвен, лихорадочно оглядывая очередь. Обвешанный кожаными футлярами с оборудованием — вроде прокопченных трофеев на дикарских ожерельях, — Кэддок выглядел весьма импозантно: этакая ультрасовременная, исполненная благодушия фигура. То, что Гвен кусает губы, он, конечно же, никак не мог видеть. Вот черты лица ее облегченно разгладились; вся группа заулыбалась.

— Еще немного — и корабль бы без вас ушел, — приветственно рявкнул Дуг.

Кэддок немедленно принялся рассказывать всем о том, как ушел фотографировать партийную машину — она размещалась в самом протяженном здании восточного блока, «на улице Кузнецкой, в двух шагах отсюда». Машина совершенно грандиозная, на несколько кварталов; но то же название применимо и к ее мельчайшей и словно бы пустячной детали.

В глазах австралийцев, простоявших несколько часов в очереди, Красная площадь обретала все более обыденный вид, точно спина и плечи впередистоящего человека. Так что группа восприняла историю Кэддока с интересом, прямо скажем, несоразмерным. Даже скотты, и те заслушались.

Да-да, достопримечательность эта не из главных, туда скорее туристы восточного блока паломничают в обязательном порядке, рассказывал Кэддок; но побывать там стоит, и стоит ради этого ехать в такую даль. Сквозь прозрачные стены стеклянной мегаструктуры машина видна и с улицы. Но внутри — куда интереснее. Для посетителей установлены параллельные мостки — можно наблюдать режим работы с близкого расстояния. Машина состоит главным образом из негнущихся бордовых труб и барабанных механизмов, подключенных к вибрирующим линиям подачи. Барабаны вращаются, и цепная реакция передается дальше по линии. Храповые и зубчатые колеса, подсоединенные к шкивам и неспешным S-образным блокам — энергичные колена, точно в паровом двигателе, — приводили в движение разные части машины во всех направлениях и однако ж каким-то образом не позволяли распасться единому целому; массивные маховики-регуляторы сглаживали все противоречия и мельчайшие несоответствия. Раскачивающаяся ходовая часть с ее запутанными стандартами и коллекторами смазки удерживала машину в равновесии; движения вбок активировались и однако ж сводились к минимуму резиновыми шатунами и торсионами, подсоединенными к контрольным датчикам. Машина бесперебойно работала вот уже многие годы. Инспектор по техническому обслуживанию, фанатик с канистрой для масла, уверял, что многие десятилетия. Звали его, сообщил Кэддок, Аксельродом.

— А вы знаете, который именно? — полюбопытствовал Норт. Все заулыбались.

— Что? — Кэддок терпеть не мог, когда его перебивают.

— Небось шум там стоит — не приведи боже! — встрял кто-то из шотландцев.

— По правде сказать, там довольно тихо. Так сразу и не скажешь, а работает ли машина вообще. Я под сильным впечатлением.

Гвен покивала.

В большой степени это — машина слов.

— И ют еще что любопытно, — попытался продолжить Кэддок, — на выходе машина воспроизводит копии себя самой. Это просто нечто вроде транзисторов. Длиной в дюйм или около того — от целой-то машины.

Насмешливые аплодисменты и вопли буйных шотландцев были тут же пресечены охранниками в серых шинелях. А еще они указали на Вайолет: ей пришлось застегнуться на все пуговицы. Фотоаппараты допускались, но — погодите-ка, эй, минуточку! — у Дуга конфисковали бинокль. Туристы наконец-то вступили в гробницу Ленина.

Цепляясь за гранитные стены, Хофманн и Каткарты уже спустились на несколько ступенек, когда позади возникла какая-то свалка. Кто-то кричал, кто-то ругался по-английски. Один из шотландцев, коренастый здоровяк, сцепился с охраной. Даже шляпу и солнцезащитные очки на пол выронил.

— А это, часом, не Хэммерсли? — указал Гэрри. — Вроде и впрямь он?

— Не знаю, — сощурилась Шейла. — Очень может быть.

Трудно сказать.

— Я просто уверена, что его видела, — вмешалась Вайолет. — Ну, та фигура в гостиничном фойе.