Носители. Сосуд - [17]

Василий взял свой чудо-чемоданчик и вышел из квартиры, я следовал за ним, как верный пес.

Дневной зной сменился теплым летним вечером, который выманил на улицы людей. Счастливые влюбленные пары гуляли, то и дело останавливаясь на проявление своих чувств поцелуями и объятиями. Большие и небольшие компании громко пели песни под гитару, кто-то дрался, кто-то валялся пьяный. Несколько ребят с красными глазами глупо хихикали над всем окружающим. Конец субботы был полон чувств, которые перемешивались, сталкивались, разлетались, кружились над жаркими улицами. Лето было плохой порой для меня, люди становились добрее и счастливее, я ждал осени, времени депрессии и апатии.

— Как Сава в одиночку вывезет тело Кати? — спросил я у Васи, когда мы сели в машину.

— Он сейчас вызовет скорую помощь, которая работает на него. Погрузят на каталку, присоединят всякие проводки, пикающие аппараты, чтобы окружающие поверили, что пациент еще жив, и увезут.

— Куда?

— Любопытство не у Любопытства всегда очень подозрительно, а в твоей ситуации это вообще неприемлемо, переставай хотеть все знать, — осек мое стремление узнать все Вася.

К моему дому мы подъехали уже ближе к десяти вечера. У меня экстренного чемоданчика не имелось, он мне не нужен был, весь мой шкаф был как чемоданчик. Быстро собрав все необходимое, я вышел из квартиры.

Нас ждал финальный пункт нашего сегодняшнего путешествия — квартира в элитном комплексе.

Мне казалось, что моя компания уже надоела Злорадству. Весь путь от его дома до моего мы провели в молчании, которое я стоически вытерпел, давая своему невольному надзирателю отдохнуть. Но покинув квартиру и вновь сев рядом с Васей в его машину, я понял, что уже не в состоянии молчать и теряться в собственных догадках.

— Извини меня, пожалуйста, но я точно не смогу молчать все время нашего соседства.

— Жаль, — вздохнул Вася, — спрашивай, раз уж начал.

— Как ты считаешь, что же все-таки происходит?

— Ты пытаешься лезть не в свое дело, и это все плачевно кончится для нас обоих.

— Очень остроумно, — оценил я его уход от ответа. — Но давай без ерничества, мне просто интересно твое мнение.

— Ты же все равно не отстанешь? — я отрицательно помотал головой. — Хорошо, — вздохнул Злорадство. — Мнение тут одно, и скорее всего, оно совпадает с тем, кто ведет твое дело, и с комиссарами: виною всему политика.

— В смысле?

— Живая кукла на улицах города может быть полезна только в наведении хаоса. И если одна — это еще не проблема, то десяток на разных концах города способны принести значительные проблемы. Их опасность не только в неадекватном, неконтролируемом поведении и огромной силе. В поисках пищи она будет вытягивать силы из всех встречных. И если носители это делают аккуратно, забирая лишь излишек из жертвы и восстанавливая баланс чувств в человеке, то кукла будет забирать подчистую, полностью убивая одно из чувств в индивиде, что может спровоцировать появление еще большего количества кукол. Результат — беспорядки, марши недовольных, революции и прочие действа, расшатывающие стабильность страны.

— Ты считаешь, что Сивку специально так активно накачивали ненавистью, а я не вовремя попался под руку, и Скуке пришлось не дать мне убить куклу…

— Ты начинаешь обвинять и строить теории, — перебил меня Вася, — в этом я участвовать не буду. Ты такой же подозреваемый, как и Скука, именно поэтому меня поставили следить за тобой. Не дай мне повода подумать, что ты пытаешься меня запутать.

— Хорошо. Значит, твоя версия — это очередная попытка какой-либо диверсии на фоне политических игр?

— Да. Все проблемы только от политики. А самая худшая — это внешняя политика любого из государств, потому что то, что хорошо для одной страны, однозначно плохо для какой-нибудь другой.

Я не полностью был согласен с Васей. Политика лишь инструмент, вопрос был в том, в чьих он руках. Ее негативность или позитивность определялась лишь тем, на кого она работает. Если власть стремится улучшить жизнь всей страны, то политика позитивна, если же власть интересует исключительно безбедное существование правящий элиты, политика негативна.

То же касалось и внешней политики, каждая страна сама выбирает себе цели и пути их достижения. Можно вкладывать деньги и силы в то, чтобы в твоей стране было лучше, чем в других. А можно финансировать терроризм и революции, делая, чтобы всем прочим странам было плохо, и на их фоне твоя родина казалась бы более успешной и развитой.

Но все это было применимо только к миру людей.

— Насколько бы было проще всем конторам в мире работать сообща, зачем нужна эта политика нам? — озвучил я свои мысли. — Элементарный круг обязанностей по защите себя и вторично всего человечества от угрозы кукол. — Злорадство посмотрел на меня как на идиота.

— Я, пожалуй, не буду уже злорадствовать и просто привыкну к твоему пока еще фиолетово-радужному взгляду на жизнь. Это ты такой милый парень, возненавидевший самого себя, а есть же те, кто возненавидел чужую страну, национальность, религию, что угодно. Люди способны ненавидеть друг друга потому, что живут на разных улицах, причем соседних. Вопрос в том, на ком или чем было сконцентрировано чувство во время инициации. Именно такие люди, став носителями, наиболее опасны. Рвутся к власти и реализуют свои амбиции, о которых мечтали, будучи простыми смертными. Восприятие мира личностью меняется, уходят лишние чувства, и потребности соответственно, но желания, близкие к их единственному чувству, становятся еще более желанными.