Носители. Сосуд - [10]

Его внешний вид можно было назвать экстравагантным. Чуть вытянутое бледное лицо со впалыми щеками обрамляли длинные, прямые, абсолютно белые волосы, конец которых было трудно определить, потому что, ложась на плечи, они переходили в мантию такого же белого оттенка. Завершающим штрихом были абсолютно черные очки с круглыми линзами.

— Ваш коллега и наставник, — указал он рукой в сторону Злорадства, который сидел рядом со мной, — принес вас сюда на руках, усадил на стул и, сказав, что у вас легкий обморок из-за голода, пообещал, что вы скоро придете в себя. Но вы перестали дышать. Дальше вы в курсе происходящего. Часто с вами такое происходит?

— Нет, легкие обмороки у меня были, но с потерей дыхания и столь длительный в первый раз, — честно ответил я.

— Ясно, — незнакомец что-то записал в тетради, лежащей перед ним.

Окончательно совладав со зрением, мне удалось разглядеть помещение, в котором мы находились. Это был небольшой кабинет без окон. Из мебели в нем присутствовал только стол с креслом с одной стороны, на котором сидел незнакомец, и два стула с другой стороны, на которых сидели мы со Злорадством. Причем судя по тому, что наши стулья были разные, наличие второго тут не подразумевалось.

— Обычно допрос происходит тет-а-тет, — подтвердил мою догадку незнакомец. — Но Злорадство Василий Москва очень просил присутствовать. Учитывая проблемы со здоровьем подозреваемого и послужной список Василия, я одобрил его просьбу. С этого момента прошу отвечать на мои вопросы. Ненависть Елисей Москва, расскажите мне, что произошло вчера вечером между вами, Скукой и куклой? Предупреждаю, говоря неправду, вы обрекаете себя на неудачу, в этом кабинете вранье не существует.

— Стандартная процедура профилактического уничтожения человека на последней стадии. В процессе была допущена ошибка, приведшая к окукливанию жертвы. Кукла была уничтожена на месте Скукой Петром Молибогом Москва, — по-уставному отчеканил я.

— Ясно, — совершенно безэмоционально сказал незнакомец и вновь что-то записал в свою тетрадь. — Вы не врете, что, к сожалению, очень сильно все усложняет.

— Что усложняет? — его пустой голос почему-то подстегивал мою ненависть, которая породила всплеск несдержанности и повышение голоса. — Я прекрасно понимаю, что вляпался в какую-то историю, но мне все же очень хотелось бы понять в какую. Не говоря уже о том, что я не делал ничего, противоречащего уставу.

— Сейчас вы можете быть свободны, но под постоянным наблюдением, — пропустил он мимо ушей мою фразу. — Злорадство Василий Москва приставляется к вам сопровождающим. Он же и поделится с вами всей необходимой информацией.

— Подозреваемый, постоянное наблюдение, сопровождающий, — перечислил я все термины, услышанные мной за короткий разговор, все тем же повышенным тоном, — это трудно назвать свободой.

— Злорадство Василий Москва, — вновь пропустил мои слова незнакомец и обратился к Злорадству, — ваш ученик, если можно так назвать его, не обладает минимальными навыками субординации. Лично я вижу в этом исключительно вашу вину. Настоятельно рекомендую поделиться с Ненавистью Елисеем Москва знаниями, не только полезными при патрулировании улиц и отлове кукол, но и необходимыми в нашем небольшом социуме. Вполне возможно, это тоже может помочь ему прожить дольше и комфортнее среди нас. Покиньте мой кабинет.

Контора была оперативным центром носителей Москвы и Подмосковья. Самая крупная во всей России, но даже при этом занимала всего одно трехэтажное здание в историческом центре. Каждый носитель был обязан хотя бы раз в неделю отмечаться о своих успехах и провалах, если же он был на дежурстве, то каждый день. Потому народу тут было всегда много, в любое время суток и в любой день недели.

Улица встретила нас сухой жарой и ярким солнцем. Морщась от света, бьющего в глаза, Злорадство достал сигарету и закурил. Мне же оставалось просто стоять рядом с ним — во исполнение указа сверху.

— Василий, значит, — назвал я Злорадство по имени, устав стоять в молчании, — больше года ты мой наставник, а я даже твоего настоящего имени не знал.

— Мы же не друзья и даже не знакомые. Да виделись раза два в месяц, к чему это излишнее панибратство, — объяснил он свою позицию.

— Если нам теперь проводить вместе все время, мне кажется, проще будет общаться по именам, тем более среди обычных людей, — предложил я Злорадству.

— Звучит логично, — не стал он спорить. — Кстати, я не знал, что у тебя такое, мягко говоря, необычное имя, ты же говорил, что ты Алексей.

— Давай Алексеем и останусь, долгая история, бессмысленная, наполненная бабушкиной фантазией, детскими комплексами и обидами.

— Твое право, — докурив сигарету, Злорадство кинул бычок в урну. — Поехали, до вечера еще много чего надо успеть, благо вчера машину тут оставил. — Вася направился в сторону стоянки, я шел следом.

Парковка конторы всегда была особенным местом. Тут можно было увидеть ушастый запорожец и элитную иномарку стоимостью несколько десятков миллионов. Носители старались провоцировать окружающих на выработку необходимого им чувства любым способом, легкая подзарядка всегда была кстати. Человек — существо не самое умное, способное само себя завести, не говоря уже о способности закатывать истерику на пустом месте. Дорогое авто, стоящее рядом в пробке, могло вызвать небольшой приступ зависти, злобы и даже ненависти. Старая развалюха всегда становилась поводом злорадства, сочувствия или гордости за то, что у тебя машина лучше.