Носители. Сосуд - [12]

— Хватит там пытаться что-то придумать или осмыслить. Тебе сейчас самое главное — вести совершенно обычный образ жизни. Комиссары и их элитный отряд знают свое дело, они справятся и без тебя. Не надумывай себе ничего, просто живи, — ворвался в круговорот моих мыслей Василий.

— Постараюсь, — ответил я, глядя в окно на пролетающие мимо нас, залитые солнцем улицы Москвы.

— Да, кстати, в связи с этой ситуацией нам квартиру выделили. Твоя однокомнатная мало подходит двум мужикам, особенно когда один из них носитель ненависти, а второй — злорадства. Ты меня подушкой задушишь на второй неделе. Поэтому сначала ко мне, возьму свой тревожный чемодан, потом за твоим.

— Тревожный чемодан? — переспросил я.

— Чемодан, в котором собрано минимальное количество вещей для комфортной жизни в другом месте неопределенное время. — Злорадство посмотрел на меня как на дурака. Видимо, в его понимании такой атрибут присутствовал в жизни каждого человека.

— У меня нет такого.

— Да! — протянул Вася. — Совсем ты зеленый, явно ни революций не видел, ни войн. Мой вот уже благо двадцать лет без дела лежит, последний раз в 1993 пригождался. Благо разрулили все более-менее мирно, ну, по сравнению с другими революциями, — в очередной раз он ткнул меня в мою неопытность и юность.

— Да у меня без чемоданчика вещей мало. Ты ж видел мою квартиру. Один полупустой шкаф, за пятнадцать минут что-нибудь соберу. Где жить-то будем? — поинтересовался я в желании поскорее уйти от тем про чемоданчики, которые есть у всех, кроме меня.

— Элитный жилой комплекс на Октябрьском поле.

— Ого, там же квартиры по сорок миллионов.

— Тебе эту квартиру никто не дарит. Вход по пропуску, выход фиксируется, камера на каждом углу, благо в самой квартире нет. В общем, все это ради тотального контроля. Легенда проста: я отец, ты сын, из Тюмени. Меня, топ-менеджера, перевели из регионального филиала в центральный офис, компания снимает мне квартиру.

— Отец и сын? — переспросил я Васю. — У нас с тобой визуально разница лет десять, не больше.

— У нас с тобой разница минимум двести десять лет, — злорадно огрызнулся он.

— Ну давай представимся внуком и прапрапрадедушкой, не ерничай, ты понял, что я имею в виду.

— Тебе около тридцати, спокойно сойдешь за двадцатипятилетнего, мне сорок, считай сорок пять, вот тебе и двадцать лет разницы. Да и что мы это обсуждаем? Легенду не нам придумывать, все уже сделано за нас, и фальшивые паспорта уже у меня, и по ним я отец, ты сын.

— Тогда действительно обсуждать нечего, мог бы сразу сказать, что все уже решено.

— Блаженный ты все-таки. Я вообще не спрашивал у тебя совета, а ставил перед фактом. Ты сам зачем-то затеял эту увлекательную арифметику с возрастом.

— Проехали, — ответить в свою защиту мне было нечего, иногда я действительно лез не в свое дело и был навязчив в своих советах.

— Приехали, — передразнил мой тон Вася. — Вот мой дом, пойдем со мной, ты обязан быть рядом все время.

Это был дом времен сталинской застройки. Высокие потолки, толстые стены, большие комнаты, все, что нужно для комфортной жизни. Особенно если в душе ты чекист.

— Контора предоставляет квартиру? — спросил я у Васи.

— Да, люблю такие дома, капитально тогда строили, надежно. Вот теперь прошу предоставлять мне только подобные квартиры. Выслуга лет позволяет выдвигать некоторые требования к начальству.

Мы вошли в подъезд, поднялись на второй этаж. Злорадство позвонил в квартиру, дверь открыла женщина.

Тревожный чемоданчик

— Посмотрите, кого это к нам принесло! — с порога недовольным тоном, без приветствия встретила женщина Васю. Несмотря на субботу, когда многие отдыхают от нарядов и косметики, она уже была накрашена, с уложенной прической и одета в легкий выглаженный сарафан. На вид ей было не больше тридцати пяти лет. — Я тебе звонила, почему ты не отвечал?

— Кать, сейчас не самое лучшее время. У меня некоторые проблемы и на их фоне для тебя плохая новость. Нам надо расстаться. Жить можешь пока тут, мне все равно необходимо уехать, — в лоб заявил Василий, переступая порог квартиры. Я зашел следом.

Екатерина, на удивление, спокойно восприняла неожиданный ультиматум Василия, который даже мне показался слишком прямолинейным.

— Просто так? Без объяснений спустя шесть лет ты меня бросаешь? — пытаясь сохранить самообладание и сдержать дрожь в голосе, спросила она.

— Шесть лет? — вырвалось у меня изо рта.

На секунду мне показалось, что внутри меня встрепенулось изумление, но ощущение было мимолетным, и я решил не придавать этому значения. Причиной же этому трепету был факт наличия личной жизни у Злорадства. Носители крайне редко сходятся с кем-либо на долгий срок. Довольно трудно жить с существом, обладающим всего одним чувством, особенно если это злорадство. Тут нужно было отдать должное либо Екатерине, которая, по невидимым причинам, испытывала нездоровую любовь к постоянному злорадству своего партнера, либо Василию, который ловко симулировал прочие чувства, которых у него не было. Сдавалось мне, что, вероятнее всего, место имел второй вариант. Прожив столько лет среди людей, и не так притворяться научишься.