Носферату - [58]

Анна посмотрела на меня с недоумением и жалостью.

— Видимо, здорово тебя приложило, может, ядом, может, взрывной волной, но думать ты окончательно разучился. Укол ему нельзя было сделать?

— Так ведь лошадь убивает, — попытался оправдаться я и понял, что это прозвучало не особенно умно.

— Да-да, а хомяка рвет в клочья, — пробормотала Анна, — посветите мне, фрау Марта.

Та покорно приняла из рук доблестной полиции фонарик и замерла в позе канделябра, освещая площадку крыльца, а укротительница домработниц принялась копаться в своей сумочке. Наконец она нашла то, что искала, вынула из моих рук Экзи, перевернула его и налепила на розовый живот пса пару никотиновых пластырей.

— Бросаю, — ответила она моему изумленному взгляду. — Но курить хочется адски. Шатов, найдется сигарета для дамы?

Я похлопал по карманам, продемонстрировал пустую пачку и развел руками:

— Дома.

Анна строго глянула на загородившую нижние полтора метра дверного проема домработницу. Перевела взгляд на собаку в своих руках и передала это сомнительное сокровище старушке. Пес пару раз вильнул хвостом. Жизнь возвращалась к Экзи с каждой минутой. Моя спасительница вложила в руку Марты запасные пластыри.

— Теперь, когда ветеринарные услуги больше не требуются, мы можем войти в дом? — спросила она ледяным полицейским тоном, и Марта поспешно ретировалась, унося пса. — А в-третьих, — продолжила она, словно безобразной сцены на крыльце и не было, — я веду дело. Один из основных свидетелей, пользуясь замешательством, вызванным у представителя правоохранительных органов, то есть у меня, воздействием взрывной волны при самоликвидации андроида, пытался десять минут назад улизнуть от следствия. Так вот — не выйдет, Шатов. Пока я не получу необходимых сведений, камня для лабораторных анализов, а главное, приказа от тех, чье внимание ты умудрился на себя обратить, я буду с тобой денно и нощно, как призрак отца Гамлета…

— Перспектива, связанная с нощно, меня особенно привлекает. — Я, рывком собрав последние и предпоследние силы, сгреб разбушевавшуюся представительницу органов в охапку, втащил в прихожую и поцеловал. Для кино этот эпизод вряд ли годился. Думать о внешней эстетике и технике я не хотел, да и не смог бы. Я просто уже давно тайком пожирал глазами эту женщину, как наркоман рекламу стирального порошка, отчетливо понимая, что мечты не имеют ничего общего с суровой реальностью. Я просто чувствовал, что если не поцелую ее сейчас — случится что-то страшное. Но, к моему величайшему огорчению, оказалось, что страшное уже давно случилось — оно стояло, тактично покашливая, у меня за спиной.

— Мама, — жизнерадостно воскликнул я, оборачиваясь, — все-таки есть свои минусы в житье с родителями… Как там дядя Брутя?

Моя драгоценная маман, завернутая в длинный шелковый халат и с туго накрученными бигуди, жестом палача похлопала по ладони феном.

— Брут чувствует себя значительно лучше. Но… Ферро, что я вижу? — угрожающе проговорила она. — Еще сегодня днем ты возлежал на кровати в виде почти бездыханного тела, а уже через пару часов рвешься к новым высотам на интимном фронте. У тебя же рецидив может случиться в любую минуту… Или, может быть, ты супермен, инкарнация Ахиллеса, так я тебе сейчас быстро пятку нащупаю…

— Мама, разреши представить тебе нашу гостью, — начал я умиротворяюще, но из-за моей спины из полутьмы прихожей появилась Анна.

— Саломея Ясоновна, — весело заверила она, бросаясь к моей родительнице, — ваше чадо в полной безопасности. Прошу прощения, что не поздоровалась с вами сегодня в космопорту, не узнала вас в боевой раскраске.

— Анечка, — возопила маман, распахивая объятья, — не ожидала, что вас интересуют мужчины с такой репутацией, как у моего сына.

— Пока ваше дитя интересует меня только как ценный свидетель, — и Анна по-дружески тепло расцеловалась с моей матушкой так, словно они знакомы как минимум со школьной скамьи.

— Это заговор, — констатировал я, театрально приложив руку ко лбу, — я под колпаком. Я имею право хранить молчание?

— Ты просто обязан, — безапелляционно заявила Саломея Шатова, протягивая мне фен. — Вот тебе общественно полезное дело. Поковыряйся на досуге и через полчасика занеси мне в комнату. А мы с Анечкой попьем кофе и все обсудим.

— Отлично, ты всегда прекрасно варишь кофе, мама, — произнес я с вызовом. — Думаю, и фотографии, что я просил, ты сделала с не меньшим мастерством.

Я решительно взял фен и отправился на кухню. Все было понято без слов. Мне всегда попадались в жизни крайне понятливые женщины. Одна из них даже умудрилась меня родить.

Мама, поджав губы, выслала сунувшуюся на кухню с виноватым видом Марту, Анна поставила кофе, я честно разобрал фен и приготовился к разговору. В данной ситуации самое главное — побольше услышать, поменьше сказать. Следовательно, нужно активнее копаться в фене и чаще прихлебывать кофе.

Но не тут-то было. Обе мои фурии поудобнее уселись за столом с чашками в руках и уставились на меня, как лампа в кабинете чекиста.

— Ну, — наконец не выдержала мама, — вскрываемся, у кого какие козыри…

— По старшинству, — парировал я, — и поэтому кто же должен первым поделиться с общественностью информацией, как не ты, самая старшая из присутствующих здесь дам.