Носферату, или Страна Рождества - [9]

– Господи, ты вся горишь! Эй, Линн?

– Я в порядке, – сказала ему Вик. – Мне просто нужно полежать минуту.

Она не имела в виду, что будет лежать прямо там. В ее планах было вернуться в свою спальню и вытянуться под потрясающим новым постером Дэвида Хассельхоффа. Но ее ноги подогнулись, и она упала. Отец поймал дочь, прежде чем она ударилась об пол. Он подхватил ее в воздухе – одна рука под ногами, другая под спиной – и вынес в коридор.

– Линн, – снова позвал Крис Макквин.

Линда вышла из спальни, прижимая к углу рта мокрую мочалку. Пушистые каштановые волосы были взлохмачены, а глаза – расфокусированы, словно она спала. Ее брови нахмурились, когда она увидела девочку на руках мужа.

Миссис Макквин встретила их у комнаты дочери. Она вытянула руку с тонкими пальцами, откинула волосы с бровей Вик и прижала ладонь к ее лбу. Кожа матери была холодной и гладкой, и ее прикосновение вызывало дрожь, которая, с одной стороны, объяснялась болезнью, с другой – удовольствием. Родители Вик больше не сердились друг на друга. Если бы Проказница знала, что для их примирения необходимо было лишь вызвать у себя тошноту, она не гоняла бы через мост в поисках браслета, а просто сунула бы пальцы в горло.

– Что с ней случилось?

– Она упала в обморок, – ответил Крис.

– Я не падала, – поправила его Проказница.

– Стопроцентная лихорадка, сопутствующий обморок, и она еще хочет спорить со мной, – с восхищением сказал ее отец.

Ее мать опустила мочалку, которую прижимала ко рту.

– Тепловой удар. Три часа в машине, потом поездка на велосипеде плюс отсутствие солнечного экрана. Она ничего не пила, кроме прокисшего молочного коктейля у Терри.

– Это солнечный удар, – поправила ее Вик. – У Терри это называется солнечным ударом. Ты поранила рот.

Ее мать лизнула уголок раздувшихся губ.

– Пойду налью стакан воды и возьму ибупрофен. Мы обе примем одно и то же лекарство.

– Пока будешь на кухне, забери свой браслет, – сказал Крис. – Он лежит на столе.

Линда сделала два шага и лишь потом поняла, что сказал ее муж. Она оглянулась. Крис Макквин стоял у дверей в комнату Вик. Он по-прежнему держал дочь на руках. Проказница могла видеть Дэвида Хассельхоффа над своей кроватью. Тот улыбался ей и выглядел так, словно едва сдерживал желание подмигнуть: С тобой все будет хорошо, подруга.

– Браслет был в машине, – сказал Крис. – Проказница нашла его.

* * *

Вик спала.

Ее сны представляли собой бессвязную череду неподвижных образов: человека в противогазе на цементном полу, мертвую собаку с размозженной головой и обочину дороги, лес высоких сосен, увешанных слепыми белыми ангелами.

Последний образ был таким живым и таинственно грозным – ангелы, мелькавшие в ветвях, и темные сосны в шестьдесят футов высотой, качавшиеся на ветру, словно опьяневшие кутилы на языческой церемонии, – что ей захотелось заплакать.

Она пыталась закричать, но не могла издать ни звука. Ее погребла под собой удушающая лавина тени – большая, как гора, куча мягкого безвоздушного вещества. Она старалась выбраться из-под нее, отчаянно копая проход, с гневом, из последних сил молотя руками, пока внезапно не нашла себя сидящей на постели. Все ее тело было покрыто потом. Отец находился за ее спиной на краю кровати и держал дочь за запястья.

– Вик, – говорил он. – Вик! Расслабься. Ты только что ударила меня так сильно, что чуть не свернула мне голову. Ложись. Это папа.

– Ох, – сказала она.

Отец отпустил ее, и руки Вик упали по бокам.

– Извини.

Он сжал свою челюсть между большим и указательным пальцами и поворочал ее немного вперед и назад.

– Кажется, нормально. Возможно, к этому все и шло.

– К чему?

– Не знаю. К чему-то. Каждый получает свое.

Вик склонилась к нему, поцеловала его щетинистый подбородок, и он улыбнулся.

– Температура уменьшилась, – сказал отец. – Тебе лучше?

Девочка пожала плечами, полагая, что чувствовала себя нормально, – главное, что она выбралась из-под кучи черных одеял и леса зловещих рождественских елей.

– Ты была не в себе, – сказал он. – Такой бред несла.

– Что я говорила?

– Один раз кричала, что летучие мыши улетают с моста, – ответил отец. – Наверное, ты имела в виду колокольню.

– Да. Я имела в виду… То есть нет! Я говорила о мосте.

На миг Вик забыла о Самом Коротком Пути.

– Пап, а что случилось с мостом?

– С каким?

– Старым крытым мостом. Он исчез.

– А, ты об этом, – сказал Крис Макквин. – Я слышал, что какой-то тупой сукин сын пытался проехать по нему на машине, но провалился в реку. Убился и сбросил вместе с собой большую часть моста. Остальное демонтировали строители. Вот почему я говорил тебе, чтобы ты не ездила к этой чертовой штуке. Мост могли бы снести еще двадцать лет назад.

Она вздрогнула.

– Посмотрела бы ты на себя, – произнес отец. – Ты дрожишь, как собака.

Она вспомнила о своем лихорадочном сне, где был пес с разбитой головой. Внезапно мир стал ярким, а затем тусклым. Когда ее зрение прояснилось, отец прижал к ее груди резиновое ведро.

– Если что-то выйдет из тебя, – сказал он, – постарайся попасть в ведро. Господи, я больше никогда не буду брать тебя к этому чертовому Терри.

Она вспомнила пропотевшего Пита и липкие ленты, покрытые мертвыми мухами. Ее вырвало. Отец вышел с ведром и вернулся со стаканом ледяной воды.