Носферату, или Страна Рождества - [7]

Однако большой мужчина спас ее от выбора слов. Увидев ее, он нахмурил брови.

– Вот и ты. А я-то гадал, увижу ли тебя снова. Ты вернулась за ним?

Вик, моргая, посмотрела на него.

– Вернулась?

– За браслетом. На котором бабочка.

Он вытащил ключ и со звоном открыл металлический ящик. Внутри находился браслет ее матери.

Когда Вик увидела его, новый страх вошел через ее ноги и вышел с неровным вздохом. Впервые после использования Самого Короткого Пути и нахождения себя на пляже Гэмптона она почувствовала какое-то понимание.

Вик поехала искать мамин браслет и нашла его в своем воображении. На самом деле она никуда не уезжала. Возможно, ее родители никогда не ссорились. Имелось только одно объяснение, как мост мог выходить на аллею. Она приехала домой, обгоревшая и усталая, с полным животом молочных коктейлей… пошла в постель и спокойно уснула. Сейчас ей полагалось сделать лучшее, что она могла, – а именно взять мамин браслет, вернуться на мост, и там она, вероятно, проснется.

За левым глазом появилась тусклая пульсация. Там коренилась головная боль. Плохая боль. Вик не помнила, чтобы она во сне чувствовала какую-то боль.

– Спасибо, – сказала Проказница, когда Пит передал ей браслет через стойку. – Мама беспокоилась о нем. Он ей очень дорог.

– Беспокоилась?

Пит сунул мизинец в ухо и пошевелил им вперед-назад.

– Я догадывался, что это какая-то сентиментальная ценность.

– Нет. Я хотела сказать… Да, так оно и есть. Он принадлежал ее бабушке… Моей прабабушке. И он на самом деле очень ценный.

– Вот оно как! – сказал Пит.

– Он античный, – сказала Проказница, не зная, нужно ли доказывать ценность вещи.

– Если браслет чего-то стоит, то он действительно античный. А если он дешевка, то это просто старое барахло.

– Тут есть бриллианты, – торопливо сказала Проказница. – Бриллианты и золото.

Пит засмеялся – колючая гора смеха.

– Я говорю правду, – возмутилась она.

– Ага, – сказал Пит. – Бижутерия. Ты говоришь, что эти штуки выглядят как бриллианты? Цирконий. И посмотри на ленту внутри, где она становится серебряной. Золото таким не бывает. Хорошее всегда остается хорошим, независимо от того, как много его бьют.

Его лоб сочувственно сморщился.

– Ты в порядке? Выглядишь бледной.

– Я в норме, – сказала она. – Может, много солнца за один день.

Это показалось ей очень зрелой фразой для их разговора.

Хотя ей было не очень хорошо. Она чувствовала головокружение. Ноги дрожали от усталости. Ей хотелось наружу – подальше от смешанного запаха едкого пота Пита, луковых колечек и кипевшего жира. Ей хотелось, чтобы сон закончился.

– Может, предложить тебе какой-нибудь холодный напиток? – спросил Пит.

– Спасибо, но во время ланча я пила здесь молочные коктейли.

– Если пила молочные коктейли, то, скорее всего, была не здесь, – сказал с усмешкой Пит. – Возможно, в «Макдоналдсе». У нас только кофейный напиток фраппе.

– Мне пора идти, – произнесла она и, повернувшись, посмотрела на дверь.

Она знала, что загорелый Пит смотрит на нее с реальной озабоченностью, и была благодарна ему за сочувствие. Она подумала, что, несмотря на его запах и брюзжащие манеры, он был хорошим человеком – добряком, который тревожился о болезненно выглядевшей девочке, жившей вдали от пляжа Гэмптон. Но она не посмела сказать ему что-то еще. На ее висках и верхней губе выступил болезненный пот. Ей потребовалась вся концентрация внимания, чтобы успокоить дрожь в ногах. Левый глаз запульсировал снова – немного сильнее на этот раз. Убеждение, что она только воображала этот визит к Терри – что это лишь очень праводоподобное сновидение, – было трудно удержать, словно в руках находилась скользкая лягушка.

Вик вышла наружу и быстро пошла по горячему бетону мимо припаркованных мотоциклов. Она открыла калитку в высоком деревянном заборе и вышла на аллею за «Примо Субс у Терри».

Мост не сдвинулся. Его стены жались к зданиям с каждой стороны. Было больно смотреть на него… больно левому глазу.

Повар, или мойщик посуды, – тот, кто работал на кухне, – стоял на аллее рядом с контейнером. Его фартук был измазан жиром и кровью. Тот, кто пристально посмотрел бы на этот фартук, наверняка перестал бы обедать у Терри. Парень был маленьким человеком с щетинистым лицом и узловатыми, покрытыми тату руками. Он смотрел на мост с кривобоким выражением, находившимся где-то между возмущением и страхом.

– Какого хера? – спросил мужчина.

Он бросил смущенный взгляд на Вик.

– Ты видишь это, девочка? Я хочу сказать… какого хера?

– Это мой мост. Не волнуйтесь. Я заберу его с собой.

Ей самой было непонятно, что она имела в виду.

Вик схватила велосипед за руль, развернула его и толкнула к мосту. Она прошла два шага и перебросила ногу через раму. Переднее колесо ударилось о доски, и она погрузилась в шипящую темноту.

Когда «Рэйли» понес ее через мост, рев статики – этот идиотский звук – усилился. По пути сюда она думала, что слышит реку, шумевшую снизу, но это была не река. Стены были изрезаны длинными щелями. Она впервые посмотрела на них, оценивая состояние. Через щели можно было наблюдать мерцание белой яркости, словно самый гигантский телевизор в мире был приставлен к стене и настроен на канал, который ничего не показывал. Шторм статики бил в кривобокий дряхлый мост – неудержимая пурга света. Вик чувствовала, что мост слегка прогибался, когда поток света колотил в ветхие стены.