Нормандцы в Сицилии. Второе нормандское завоевание. 1016-1130 - [11]
В отличие от своей прославленной анатолийской тезки, апулейская Троя держалась до конца. Некоторые прогермански настроенные хронисты утверждают, что Генрих сумел взять город штурмом; знаменитый своей безответственностью монах Радульф Глабер (чья безудержная фантазия соперничала с невоздержанностью в личной жизни, что позволило ему поставить своеобразный рекорд среди сочинителей XI в. по количеству монастырей, откуда его изгнали) рассказывает шаблонную малоправдоподобную историю о том, как сердце Генриха смягчилось при виде процессии из всех жителей города, возглавляемой старым отшельником, несущим крест. Но, если Троя действительно сдалась, непонятно, почему никаких упоминаний об этом нет в современных событиям южноитальянских источниках – и тем более маловероятно, чтобы Боиоаннес немедленно после этого даровал городу новые привилегии в награду за верность.
Судя по всему, Генрих не дождался своего триумфа. Он не мог продолжать осаду бесконечно. Жара брала свое, и малярия, которая была бичом Апулии вплоть до XX в., подрывала силы имперской армии. В конце июня Генрих решил снять осаду. Лагерь был свернут, и император, который сильно страдал от желчных камней, медленно двинулся в горы во главе своего огромного, но павшего духом войска. Это был не первый случай, когда лето южной Италии победило могущественнейшую европейскую армию, и, как мы увидим, не последний. Генрих встретился с папой, отбывшим еще раньше, в Монте-Кассино, где они оставались несколько дней. Бенедикт вводил в должность нового настоятеля, а Генрих просил – успешно, как говорят – чудесного избавления от своих камней. Затем, после краткого визита в Капую, где другой Пандульф, граф Теанский, обосновался во дворце своего опального тезки, папа и император отправились через Рим в Павию, чтобы присутствовать на соборе, который Бенедикт созвал по поводу церковной реформы. Для Генриха посещение такого собрания представляло неодолимый соблазн, и только в августе он уехал в Германию.
Его военный поход оказался не слишком успешным. Пильгрим, правда, выполнил свою задачу хорошо; Пандульф и Атенульф сошли со сцены, соответственно, со стороны Капуи и Монте-Кассино не должно было грозить никаких неприятностей: заложники из Салерно и Неаполя гарантировали безопасность этой части побережья (Неаполь сам послал заложников, не дожидаясь осады архиепископской армии). Но апулийская кампания потерпела фиаско. Упрямая Троя выстояла, доказав всем редкостное бессилие имперской армии. Войско в шестьдесят тысяч человек оказалось неспособно покорить маленькую горную крепость, построенную за четыре года до этого. Еще хуже было то, что войско находилось под личным командованием императора, чьей репутации был таким образом нанесен жестокий удар – в то время как Боиоаннес, который выстроил Трою и укомплектовал ее гарнизон, снискал еще большую славу. Кроме того, катапан имел одно дополнительное преимущество, которое Генрих слишком хорошо сознавал: находясь в Апулии, он мог последовательно укреплять свои позиции и хвататься без промедления за любую возможность улучшить их. Западный император, напротив, мог действовать только через своих вассалов, которые, как показали недавние события, хранили верность только до тех пор, пока это им было выгодно. Когда император был здесь во всем своем блеске, держал двор, вершил суд и щедрой рукой раздавал дары, вассалы были вполне готовы повиноваться и служить ему. Стоило ему уехать, тут же находились недовольные и смутьяны; законы попирались, требования морали не соблюдались, запреты забывались; Боиоаннес же не упускал шансов. Что в такой ситуации могло спасти всю с трудом восстановленную имперскую структуру от нового крушения?
Византийцы, наблюдавшие, как имперское войско уходит в горы, вероятно, испытали облегчение. Возьми Генрих Трою, вся Апулия легла бы у ног его милости. Из опыта прежних поражений следовало, что это означало бы уничтожение всего достигнутого за прошедшие четыре года. Даже при сложившейся ситуации многое требовалось строить заново; но благодаря Трое основы уцелели. Греческая дипломатия вновь могла приступить к делу. Неудивительно, что Боиоаннес так щедро наградил город.
Итак, для двух главных соперников кампания 1022 г. закончилась ничьей. Приобретения и потери распределялись практически поровну, и трудно было сказать, на чьей стороне преимущество. Что касается других участников противостояния, то Капуя потерпела жестокое поражение, а Салерно и Неаполь уступили и покорились. Только одной группе людей события этого года принесли бесспорную выгоду. Нормандцы, оборонявшие Трою, сохранили Апулию для греков и заслужили благодарность Боиоаннеса. На западе Генрих в качестве награды за «помощь» в покорении Капуи нанял большой отряд нормандцев, чтобы они охраняли и поддерживали Пандульфа Теанского. Император также разместил нормандские контингенты в крепостях вдоль византийской границы и в разных местах на побережье для защиты от сарацин. Нормандцы уже в совершенстве овладели искусством оказываться всегда на стороне победителя, обращая любую победу себе на пользу и при любых поражениях каким-то образом оказываясь ни при чем. В обеих частях полуострова они укрепили свои позиции и стали ценнейшими союзниками для обеих империй. Дела их поистине шли хорошо.
