Nomen Sanguinis. Имя крови - [82]

– Не надо, прошу, не надо! Пощадите его! – прошептал Маркус, и в ту же секунду все кончилось.

– Эрл Годвин не простит этого, – прохрипел Джеймс.

– Чего не простит? Того, что я пришел в мерзкий притон и поиграл с его клиентами в то, что они так любят? Да не смеши меня! Он даже слушать не будет о подобных происшествиях. Впрочем, слушать-то будет нечего. А если б меня не остановил Маркус, то и некого.

Гвинн поднялся и, подойдя к Джеймсу, склонился над ним. Взгляд того остекленел, Гвинн что-то прошептал ему на ухо, тот послушно кивнул и отключился. Маркус попытался подняться, но у него не вышло.

– М-да, знатно тебя отделали, – задумчиво глядя на не го, произнес Гвинн. – Значит, ты решился сбежать таким образом? Быть забитым до смерти – довольно мрачный способ уйти, не находишь?

Снова, казалось, ничего не произошло, но черноволосый встал и, подняв один из упавших с подноса ножей, вскрыл себе вены на руке и безразлично протянул ее Маркусу.

– Не надо, я не хочу так, – сказал тот.

– Надо, – жестко ответил Гвинн, но тут же смягчился. – Поверь мне, ему все равно придется сегодня умереть, а так он хотя бы пригодится.

Через полчаса они вышли на улицу, переступив на пороге дома через труп Мистера. Гвинн лишь пожал плечами:

– Я увидел, что было в других комнатах, и не сдержался.

Маркус втянул свежий воздух, наслаждаясь им, хотя его и бил озноб, потом повернулся к Гвинну:

– Что вы сделали с Джеймсом?

– Ровным счетом ничего. О том, что было тут, он не вспомнит. Будет думать, что нечаянно убил и агента, и хозяина дома.

– На Вечных невозможно наложить забвение. Даже Истинным. Кровь все равно напомнит. Рано или поздно.

Гвинн усмехнулся:

– Ох… Никогда не применяй слово «невозможно» к Истинным. Наши предки правили этим миром задолго до того, как человек научился ходить прямо. – Маркус увидел, как блеснули и тут же погасли глаза Гвинна. – Я не могу изменить характер твоего Инициатора, личность не меняется, но на какое-то время он оставит тебя в покое. Езжай домой и подумай о вступлении в Легион.

Гвинн развернулся и начал растворяться в темноте улицы.

– Война, – вдогонку ему крикнул Маркус. – Они планируют развязать войну.

Гвинн, не оборачиваясь, махнул рукой. Потом остановился:

– Не волнуйся об этом, Маркус. – Он замолчал, будто взвешивая «за» и «против». Наконец решился: – Если хочешь, я могу стереть твои воспоминания об этом месте и о других, где ты бывал, о боли, что ты испытывал.

Маркус замер. Как же это было заманчиво – забыть все те ужасы, которые он пережил, всю грязь, через которую он прошел. Маркус закусил губу, чтобы не закричать «да», лишь усилием воли заставил себя отрицательно качнуть головой. Гвинн приподнял бровь.

– Пережить все заново, как в первый раз, если это снова повторится? Нет, я должен помнить, через что я прошел, ведь это делает меня тем, кто я есть сейчас.

Гвинн понимающе кивнул и растворился в ночи.

Маркус вернулся в клан. Некоторое время он в ужасе ожидал сообщений о войне, но все было спокойно. Джеймс где-то работал, а когда приезжал, никогда не приходил к Маркусу, оставив его. О том, что случилось, он не помнил. Маркус же постоянно возвращался к той ночи, раз за разом думая о Легионе. И все же не решался уйти, связанный клятвами и обещаниями.

В общем, то были вполне сносные пара лет, пока однажды Маркус не оказался на операции карателей, где главным был Джеймс, ставший к тому моменту видной фигурой в разведке эрла. Он вывел отряд на клан, который пытался отделиться от Годвина и вел переговоры с противниками эрла за его спиной. В качестве наказания Истинный приказал уничтожить маленький городок, где бок о бок жили Вечные и люди. Маркус отвечал за новую систему связи, которую изобрел, и, к сожалению, видел, что происходит. Каждый миг казни всего города отразился на нечеткой картинке монитора, которым он так гордился… до этого мгновения.

Маркус выскочил из своего укрытия и побежал к дому, где, как он видел, плакали дети, к которым подбирался огонь. И только тогда понял, что это была засада. Клан ждал карателей и отдал на растерзание им город, чтобы заманить их и увлечь. Маркус спас из огня детей, закрывая их собой в перестрелке, и кинулся за другими, а вокруг полыхали костры из домов, озаряя собой ночь.

– Предатель! Это враги! – услышал он яростный выкрик, когда бежал, петляя, как заяц, к укрытию. Джеймс одним прыжком нагнал Маркуса. Он вырвал у него рыдающего ребенка и отшвырнул, как куклу, свернув тому шею. Голденблум кинулся к трупу, сам не зная зачем, когда Джеймс воткнул в живот Маркусу нож и пнул, отшвырнув на середину улицы. Он упал, чувствуя, как в него с обеих сторон вонзаются ультрафиолетовые пули – те, которые он сам же помогал разрабатывать.

Маркус дернулся от боли, когда в него попали снова, и улыбнулся, приветствуя подступающую смерть.

– Легион! Приближается Легион! – выкрикнул кто-то, и Маркус потерял сознание.

Он закричал, когда его попытались положить на носилки, не веря, что все еще жив. «Зачем? Почему я не умер?» – думал он под мерное покачивание.

– Оставьте его, – голос был смутно знаком. – Начо, я знаю его, подожди. Да на нем живого места нет!