Nomen Sanguinis. Имя крови - [112]

– По-то-му ты и ну-жна ему, – прохрипел Эрра, вытянувшись в струнку.

Иштар, преподав урок, отпустила его. Села на прекрасный стул кедрового дерева и откинулась, равнодушно наблюдая, как Великий растянулся на полу у ее ног, пытаясь отдышаться.

– Уходи, Эрра! Не будет у меня больше мужа, я буду вечно верна прекрасному Таммузу. – Иштар расхохоталась. – Меня многому научил тот брак, например, тому, что свобода куда лучше, а уж если мне нужна будет любовь, я сама выберу чья, и никто не сможет отказать мне. Люди воспевают меня. И не звоном оружия и воплями смерти, а любовными стонами и шепотом нежных слов я насыщаю свои силы. Не смертью, но жизнью, криками женщин в экстазе любви и боли нового рождения. Вы же хотите разрушить то, что я создавала так долго, а ты, Эрра, уничтожаешь в грязи и мерзости своей болезни тех, кто молится мне. Поди прочь! – повысив голос, сказала Иштар, наслаждаясь страхом, появившимся в глазах Эрры, когда вспыхнули вокруг нее оберегающие колдовские знаки. – Заходи, Великий Отец, ты застоялся там, в коридоре. Я уже подумала, не подать ли тебе туда напитков и не передвинуть ли ложе, раз тебе там так нравится.

– Великая Дочь! – не глядя на Эрру, проговорил Син. – Славны ли твои дни и ночи?

– Тебе ли не знать, что мои дни и ночи стали куда более славными после ухода Таммуза, – ответила Иштар, не глядя на отца.

– Его силы не хватает нам…

– Не было у него никакой силы! – прервала она его. – Хватит создавать миф о величии Таммуза и о том, какого непревзойденного в делах мужа потерял мир с его уходом. Не лги хотя бы при мне. Что ты хочешь, отец? Зачем пришел?

– Неужели я настолько плохо воспитал тебя, что ты даже не предложишь мне крови и вина?

Иштар нахмурилась, Эрра сел в отдалении, глядя на отца и дочь, столь непохожих друг на друга и столь же похожих. Син, как и Иштар, был сильнее ночью и недолюбливал солнце. С сумерками же и восходом луны он становился практически всемогущ: ему была дарована сила предсказывать будущее устами вещуний, одним взмахом руки он поднимал ячмень из земли и насылал засуху, сокрушал горы и осушал реки, он умел исцелять самые страшные болезни и следил за тем, как люди чествуют Великих и живут согласно традициям. Впрочем, Иштар говорила, что Син привирает, создавая вокруг себя легенды. Эрру он держал при себе как оружие, посылая его разбираться с неугодными народами, а потом милостиво дарил исцеление, и те преклонялись пред ним.

Род Сина восходил к Энлилю, а от него к Ану. И хоть он почти не помнил своих Великих предков, но гордился ими и довольно давно враждовал с Мардуком из-за вранья того о своих подвигах и заслугах. И вот надо же – объединились!

Иштар же многое взяла и от отца, и от матери, сила ее росла, и в том видел Син несчастье для их рода с самого ее рождения. Он хотел даже убить ее, но узрел беду и в таком решении. Теперь она могла быть полезна. Атон наращивал силу там, в Та-уи, откуда уже шли народы, неся весть, что есть только один Великий и никому иному не должны они платить дань ни кровью, ни молитвами. Сину пригодилась бы помощь и поддержка Иштар. Однако дочь не любила убивать, прежде всего потому, что теряла контроль над собой и приходила в себя, лишь насытившись кровью. Ей не нравилось это состояние, и Син знал о том. Но ведь не только в битве могла она быть полезна. Ее красота, ее притягательность обратили бы на себя взор людей Та-уи, стань она одной из их Великих. Она отвлекла бы внимание Атона. Решение было принято. Одним махом он избавится от дочери и поможет делу – надо выдать ее замуж за Птаха, который был на его стороне в борьбе с Атоном.

Птах во всем был хорошим вариантом – своим спокойствием он уравновесил бы его взбалмошную дочь, так легко поддающуюся настроениям и эмоциям… И еще был необходим Ллуг! Как муж Эрешкигаль он не отказал бы новым родственникам в помощи в войне. А сила его была невероятна, Син сразу понял это по ужасу, который с первой секунды их встречи поселился у него в животе. С ним надо будет разобраться. Но позже.

Вот только Ллуг, кажется, совсем не хотел Эрешкигаль. Он говорил с ней, присылал подарки, но не переходил к любовным признаниям и вздохам, не засылал сватов к родителям невесты, хоть и пробирался тайно в услужливо оставленные открытыми окна. Никак он не реагировал и на прямые разговоры о браке, которые пытался завести с ним Син. Плохо. Тут тоже могла бы помочь Иштар, которая, как никто, умела уговаривать мужчин. О том и пришел поговорить Син и уж точно не ожидал застать тут дурака Эрру. «Его надо будет наказать, да построже», – подумал Син, а вслух проговорил:

– Эрра, не пора ли тебе удалиться! Вы должны были кое-чем заняться с Мардуком, а я встречаю тебя здесь, хоть и не следует такому быть. Да еще и с подобными предложениями! – За окном в чистом небе сверкнула молния, воспламенив пальму.

– Ой, давай только не будем мериться клыками, – глядя, как выходит затрепетавший от испуга Эрра, Иштар небрежно махнула рукой, и огонь погас, лишь листья продолжили дымиться.

Служанки расставили на столе кувшины и чаши с вином, пивом, медом и кровью, разложили финики и лепешки. Несколько девушек сели на полу в коридоре, чтобы немедленно прийти по повелению Госпожи.