Nomen nescio. Имя неизвестно - [74]

Через некоторое время такая же стена появилась между ней и друзьями, когда она нечаянно подслушала их разговор, где они обсуждали ее – дочь эмигрантки, которая, конечно, молодец и сама многого добилась, но все равно таким, как она, нужно одно – захомутать и выйти замуж за мужика побогаче. Она, как ее мать, слушала Алия, затаив дыхание, другой менталитет, что поделать, она никогда не будет им ровней. Алия вышла из кладовой, куда зашла, чтобы поправить чулок, и под заискивающими и ироничными взглядами ушла из жизни этих людей навсегда. Алия была гордой и, хотя быстро отходила, в серьезных вещах прощать не умела. Она слишком долго сносила предвзятое отношение к себе, разговоры о том, какие прекрасные из русских получаются сиделки и уборщицы, пропускала мимо ушей колкие и едкие замечания, когда в новостях всплывали очередные скандалы.

Когда ее окончательно все достало, Алия уехала, приняв предложение поработать на родине. Мать Алии была русской, а об отце она практически ничего не знала, да особенно и не хотела. Он остался где-то в России и никогда не желал поддерживать с ней связь. Она носила фамилию матери, надо признать, необычную для русских, имя ей выбрала тоже мать, исходя из своих временных увлечений историей и филологией в юности. От матери ей также достались внешность и склонность к гуманитарным наукам. А вот в кого у нее были глаза, она не знала – зеленоватые, с желтым колечком у самого зрачка. Хищные. Когда она злилась, ее взгляд становился волчьим, жестким. Она била словом наотмашь, и это было в ней всегда. В детстве, если слова было недостаточно, она дралась. А как еще было защититься девочке не в самом благополучном районе Москвы с именем Алия и фамилией Дингир? Потом ее мать вышла замуж, и они перебрались в Англию.

Это был во всех смыслах удачный брак. Отчим ее был небеден, и мать Алии занялась тем, что любила больше всего, – собой, своей внешностью, своим гардеробом и своим домом.

У Алии с матерью были холодные отношения. Та считала, что сделала для дочери все, когда перевезла в Англию и дала шанс на другую жизнь. Нежности и теплоты между ними не наблюдалось. Поступив в университет, Алия уехала из дома отчима и уже никогда не возвращалась. Изредка мать звонила, когда видела новые статьи дочери, чтобы рассказать, что надо делать карьеру не так и не там. Когда та отправилась в Москву, мать высказала все, что думала о неблагодарном отпрыске, – Алию, дескать, вывезли в цивилизацию, а она рвется обратно. Алия не стала объяснять, что она едет работать, и просто положила трубку.

За исключением некоторых подробностей, Гвинн узнал историю Алии довольно быстро. Дама со следами филлеров, ботокса, ринопластики и силикона во всех частях тела, куда его можно было закачать, томно улыбаясь ему винирами, быстро рассказала все, что она думает об Алии, этой ядовитой, высокомерной стерве, скорее всего, еще и лесбиянке. Он сидел в ее гостиной, любуясь парком за окном, и краем глаза – невероятно богатым содержимым декольте великосветской особы. Дама не стеснялась в выражениях, одновременно пытаясь рукой залезть в штаны Гвинну.

Гвинн в очередной раз перехватил ее руку и, улыбнувшись, отодвинулся.

– Ах, соблазнительница. – Его спутница не удержалась и улыбнулась. Какой же у него чертовски приятный голос и такой сексуальный акцент. – Позже, все позже. Так и что же, Лили? Вы ее все равно пригласили на свою вечеринку?

– Конечно, мне прихооодится! – Лили кокетливо растягивала слова. – Ее писанина ценится в разных журнааальчикааах! Мы с мууужем никак не можем обойтииись без нее и вынуждены терпеееть. Отвратительная девка, – Лили скривилась. – Сууучка никогдаа не соблюдает дресс-код. В прошлый раз мы праздновали наш юбилеееей в стиле голливудский гламур Золотой эпохи. И что же вы дууумаете, она пришла в джинсах! Джиииинсах! Сказала, что так модно в Голливуде.

Гвинн лицом изобразил всю боль от того, как же это непростительно, какой неподобающий выбор и почему вообще таких людей держит земля.

– Надеюсь, что в этот раз онаааа оденется поприличнеееее. Муж празднует попадание в Фоооорбс. Вечеринка Людоооовика XIV. Надеюсь, что вы, Генрииии, удостоите нас своим вниманием.

Гвинн, он же для конспирации Генри, хоть и было понятно, что его все равно отследят, кивнул и улыбнулся так, что у дамы закружилась голова. Если бы он приказал ей залезть под стол прямо на вечеринке и удовлетворить его, она бы тут же согласилась, впрочем, это ей было не в новинку. Что уж там, Лили отписала бы ему свое состояние, попроси он об этом, – она никогда не встречала мужчину, которого бы хотела так сильно.

Лили, как она себя называла, а точнее Света, когда-то была эскортницей. Ей повезло. Она вышла замуж за одного из своих клиентов, а не умерла где-то в нищете, уколовшись очередной дозой или будучи избитой на отвязных вечеринках ошалевших от вседозволенности быстро разбогатевших нуворишей. Ее муж давно с ней не спал, предпочитая молоденьких девочек, но они оставались вместе. Так было выгодно его бизнесу. Они были знамениты эпатажем и дикими вечеринками.

Лили перехватила руку встающего Гвинна, посмотрела плотоядно снизу вверх. Он с легкой улыбкой провел по ее скуле пальцем. Она тут же вскочила и, прижавшись к нему пышной грудью, жадно впилась ему в губы. Гвинн с отвращением почувствовал, как трясутся ее руки, пытающиеся расстегнуть пуговицу на его брюках. Гвинн отстранился и посмотрел ей прямо в глаза.