Ноктюрн - [54]

— Отец во Франции, — ответила Иветта. — Он живет недалеко от Марселя. Я люблю Испанию, и мне жаль ее.

— А я думал, вы испанка.

— У меня отец испанец, а мать француженка. Она умерла.

— Значит, вы здесь добровольцем?

— Так же, как и вы.

Пока мы говорили, завязалась сильная перестрелка. Наверное, фашисты ворвались в город. Было самое время садиться за руль.

— Чего же вы мешкаете? — спросил я Иветту.

— Все машины уехали, осталась одна. Но у нее неисправен мотор. Как только шофер...

— Где машина? Я исправлю.

Мы вошли во двор. Под навесом, где должна была стоять машина, ее не оказалось.

— Удрал, мерзавец! — крикнула Иветта. — Шеф со своим шофером. Оба удрали... к фашистам.

— Собирайтесь скорее, поедете со мной! — сказал я.

Иветта вбежала в дом, а я тем временем вывел грузовик на дорогу. Перестрелка приближалась. Просвистели первые шальные пули. В стороне, бросая в небо трепетные вспышки, грохотала артиллерия. Снаряды рвались в центре города, а некоторые пролетали надо мной дальше в тыл.

Подбежала Иветта с чемоданчиком в руке и села со мной рядом в кабину. Мы понеслись вверх по косогору. Было темновато, но я не включал фар.

Шоссе начали обстреливать. Наверное, нас обнаружили. Снаряды рвались слева и справа, а я гнал, не сбавляя скорости. Решил рисковать: если перевалим через холм, мы спасены. Вперед, только вперед!

Кузов и кабину трепало осколками, а я гнал вовсю, не сбавляя скорости. Еще одно мгновение, еще одно, еще! Мотор рычал, как разъяренный зверь. Потом, вздохнув с облегчением, машина стрелой пронеслась по ровной спине холма и легко покатила вниз по отлогому спуску в долину. В темноте я нащупал руку Иветты. Она ответила мне крепким пожатием. Я поднес ее прохладные пальцы к губам.

— Мы спасены, Иветта!

Она дотронулась до моего локтя.

— Спасибо! Но Марков умер, а шеф удрал к фашистам. Мерзавец!

Теперь я включил фары. Сноп света выхватил из темноты фигурки солдат. Усталые, они брели по обочинам дороги. Я притормозил и крикнул:

— Товарищи, кто знает, где Славянский батальон?

Солдаты в ответ пожимали плечами. Вдруг справа раздался оглушительный взрыв, и к небу взметнулся громадный язык пламени. Солдаты залегли в канаву. Пламя быстро осело и с сухим треском поползло по балкам ввалившейся крыши.

— Склад на аэродроме, — сказал я, трогаясь с места. — Горят пулеметные ленты, потому такой треск.

— Там уже фашисты? — спросила Иветта.

— Нет, — я старался успокоить ее. — Это взрывают саперы, чтобы не досталось врагу.

— Тогда все в порядке, — сказала она. — Нам еще далеко?

— Не знаю. Будем ехать, пока не встретим свои посты.

Проехав еще немного, я обнаружил, что дальше дороги нет. Я остановил машину. Перед нами бурлила река: Мост через реку был взорван. Я включил фары и вышел из кабины.

— Эй, кто там? — донеслось с другого берега.

— Свои, — отозвался я.

— Брод выше по течению, километра два! Только берег там уже заминирован, — прокричал все тот же голос.

— Что же мне делать?

— Взрывай машину и добирайся вплавь.

— У меня нет динамита.

— Свали ее в реку. Один черт. А так оставлять не положено.

Я вернулся к Иветте.

— Тебе придется сойти. Подожди меня здесь.

Иветта взяла чемоданчик и вышла из машины. Я отъехал вверх по течению, где поднималась крутая скала, и спрыгнул на ходу. Грузовик накренился, затрещал и с грохотом скатился в реку. Бурлящий поток подхватил его в свои пенистые объятия, проволок немного и затопил. Я вернулся к Иветте.

— Иди, я перенесу тебя.

Сначала она противилась.

— Я сама переплыву!

Я взял ее на руки.

— Пусти меня...

— Не мешай! Вода ледяная, простудишься.

Незаметно для самих себя мы перешли на «ты». Минуты опасности сближают людей больше, чем целые годы совместной жизни.

— Ладно, Хорхе, попробуй, — наконец уступила она, обвивая мою шею. — Будем тонуть, так вместе...

Река была неширокая, но быстрая. После первых шагов я погрузился по грудь. Студеная вода щемила икры. Я споткнулся и чуть не упал. Нащупав под водой бетонное перекрытие взорванного моста, я осторожно пошел по нему. Часовой с того берега кинул нам веревку. Идти стало легче и безопасней.

— Держись, милый! — шепнула Иветта, когда я опять поскользнулся. Она сказала- что-то еще, но течение так ревело под обломками моста, что я не расслышал.

— Что ты сказала, Иветта? — крикнул я.

— Держись, милый!

— Ничего, — успокоил я. — Вот и берег.

Но у самого берега, когда часовой уже протягивал нам руку, я вдруг угодил в какую-то яму, и мы с Иветтой окунулись с головой. Правда, я пытался удержать ее на поверхности, но она так крепко обняла меня за шею, что я ничего не мог поделать.

— Пусти, Иветта! — успел я крикнуть в отчаянии, но она еще крепче прижалась ко мне. И только когда часовые вытащили нас на берег, она разомкнула руки и, стуча от холода зубами, сказала:

— Какой ужас! Чуть не утонули...

Один из часовых протянул мне фляжку с вином.

— На, выпей, не то тебе крышка.

Я взял фляжку, запрокинул голову, и вино полилось прямо в горло. Это был молодой, еще не перебродивший мускат. Я выпил почти половину и только тогда вспомнил, что сначала следовало предложить Иветте.