Ноктулос - [2]

Но сейчас, сейчас...

Его волосы седеют и рассыпаются пеплом.

Его кожа без единого изъяна начала трескаться, отваливаться и шелушиться.

Глаза разбухли и превратились в разделённые на множество долей шары, которые похотливо всматривались в самые глубины её души, пробуя то, что смогли там найти.

Она обнимает извивающуюся, корчащуюся сущность, которая жужжит и жужжит, вгоняя в неё жало.

Его рот, покрытый протухшими соками, начал втягивать в себя её язык, всё глубже и глубже в утробу.

А она кричала и кричала, бледнея от ужаса.

Её мольбы эхом отдавались от бетонных стен усыпальницы, и ответом её были лишь мрак и зверский холод.

И доносящееся откуда-то детское пение.

И она узнала его. Это был её собственный голос.

* * *

Кошмары переплелись с явью.

Фреда просыпается, хотя должна спать.

Она чувствует, как в её голове звучат тысячи рыдающих голосов.

Каждый из них обещает рай, блаженство и спасительное бегство, но дарует лишь жестокое безумие и горькое одиночество.

"Почему? - задаётся она вопросом, зажимая сигарету дрожащими губами. - Почему я осталась одна? Почему он забрал всех, кроме меня?"

Ответов нет.

Она - галлюцинация, сон, живой монумент исчезнувшей расы.

Единственный представитель молчаливого, вымершего человечества. Участница игры в кошки-мышки.

Последний игрок в игре под названием "геноцид", последний вдох, последний кладезь надежды рода людского, и в её венах течёт лекарство от безумия: эмоции.

Но она должна подумать. Должна составить план и разработать схему.

С каждым ночным кошмаром он становится всё ближе, и вонь от его дыхания становится всё сильнее.

Он гнилостный туман, чумная дымка, расползающийся мор. И она должна его остановить.

Она ветер перемен, который может взорвать и рассеять его гибельную ауру и вредную атмосферу поглощающей тени.

Она, последняя обитель чувств и скорби, должна уничтожить его и тем самым принести божественное свободомыслие и всеобщую любовь в ряды человеческих марионеток, стереть их сухие улыбки и растопить ледяные восковые сердца.

Если она сможет победить его; если она может уничтожить то, чем он является или не является, то всё станет, как прежде.

Вернётся детский смех.

Пение птиц.

Чувства влюблённых.

Игры и веселье.

Она хочет снова ощутить всё это; мечты и чувства не должны умереть вместе с ней.

Фреда закуривает и выглядывает из-за потрёпанной сетчатой занавески.

Мёртвый мир.

Безбожный мир, населённый марионетками-зомби.

И за верёвочки этих марионеток дёргают нечестивые, прокажённые пальцы вне пределов этого пространства и времени.

Они притворяются людьми: живыми, дышащими и чувствующими.

Но ни на что из этого они не способны.

Фреда это знает.

Марионетки не умеют любить.

Их мозг не способен слагать песни и сонеты.

Фреда собирает в заплечный рюкзак все свои вещи и выскальзывает в мир, пахнущий старым свечным воском.

Сегодня ночью она его отыщет.

Он поджидает её в каком-то пыльном, заброшенном, обескровленном квартале города.

С глазами кобры и зубастой пастью, из которой капает нейропаралитический яд.

Сегодня ночью. Либо смерть. Либо рождение. Либо небытие.

* * *

Карнавал проклятых.

Фреда знает это место.

Что может быть лучшим прикрытием для уродства, чем показуха?

Громадные и неповоротливые, крошечные и испуганные мысли носятся у Фреды в голове, обжигая её мозг летним стальным блеском и жаля его, как комары в августе перед дождём.

Она окидывает взглядом толпу, проходящую мимо неё, воняющую сигаретным дымом и пережаренной пищей.

Её глаза - полумесяцы; глаза человека, страдающего клаустрофобией; зеркала медиума, отражающие восковой ад преисподней.

Да, она их видит.

Они раздражают.

Пустые, обработанные чучела, которые не умеют любить и чувствовать.

Они цепляются друг за друга, имитируют поведение мужчин и женщин, но понимают его не более, чем деревянные статуэтки понимают работу кассового аппарата.

Она знает. Прекрасно знает.

Он здесь.

Его мёртвое касание всюду.

На её губах блуждает лёгкая улыбка. Она прислоняется спиной к ярмарочной палатке с тиром и закуривает сигарету.

Вдыхает запах старого жира и заплесневевшего брезента.

Неподалёку появляется парочка влюблённых; они направляются к ней, неуклюже переставляя ноги, как заведённые длинноногие игрушечные солдатики.

На их ярко раскрашенных краской лицах виднеются отвратительные, потрескавшиеся, измождённые ухмылки.

Они смеются и целуются, как куклы, управляемые скрытыми руками кукловода.

Они не чувствуют ничего. Они являются ничем.

"Еще одно доказательство", - решительно думает она.

Он здесь. Сейчас.

Фреда пошла за парочкой, следя за ними и наблюдая, как за мухами под стеклом.

Она думает об их убийстве. Будто бы их можно убить!