Ноги в поле, голова на воле - [9]

Желая избавиться от школы, наш второгодник Славко надумал ни мало ни много, как жениться. Слышал он, что женатым не разрешено учиться в начальной школе, и договорился с одной шестилетней девчонкой из соседнего дома, что она выйдет за него замуж. Девчонка согласилась за две пригоршни орехов и раскрашенную алюминиевую брошку. И вот в один прекрасный день приводит Дубина ее к своему отцу и торжественно заявляет:

— Вот моя невеста, я женюсь! Так что скажите учительнице, что я больше в школу ходить не буду.

— Ах вот оно что! Мало того, что ты на второй год остался, так ты еще и жениться надумал! — рявкнул отец и схватился за ремень. — Сейчас я тебе закачу славную свадьбу!

Расстегнул родитель ремень, сгреб жениха в охапку и ну его по заднему месту вразумлять: вот тебе женитьба, вот тебе женитьба! Вжикает в воздухе ремень, а Славко верещит как зарезанный:

— Ай, спасите, погибаю!

На его счастье, случись тут проходить мимо нашему школьному прислужнику и истопнику Джурачу Карабардаковичу, услышал он Славкины вопли, ворвался во двор, где чинилась расправа, и взмахнул своим мощным кизиловым посохом:

— Стоп, прекратить пальбу!

— Как это прекратить, когда я только что пристрелялся! — крикнул разъяренный отец.

Джурач зверем ринулся на него, вырвал из рук ремень и пригрозил корявым пальцем:

— Прекратить порку! Пока малый в школе учится, он под моей защитой.

— Он же второгодник! — съязвил отец.

— А второгодник еще и под удвоенной защитой, потому что он так сильно полюбил школу, что решил по второму разу первый класс пройти! — не замедлил отразить удар наш славный покровитель.

Таким образом Славко Дубина был вызволен из-под ремня, а заодно и свадьбы избежал.

6

Что же касается нас, то в первые школьные дни мы большему научились у нашего второгодника Славко Дубины, чем у госпожи учительницы. Так, например, от него мы узнали, что после окончания уроков вовсе не обязательно сразу мчаться домой. Можно сперва поплутать по узким, таинственным тропкам, по рощам и дубравам, потом переправиться через речку Япру и, продравшись сквозь густой прибрежный кустарник, снова выбраться на дорогу, которая и приведет тебя, запыхавшегося, всклокоченного, расцарапанного, прямо домой. По пути можно подурачиться вволю, без этого было бы скучно.

И вот едва закончился последний урок, мы уже несемся через тенистую грабовую рощу к берегу реки на наш лужок. Это место словно бы нарочно создано для игр. Славко Дубина обычно предлагал поиграть в «мертвеца».

— А как в него играют? — спрашивали неопытные первачки.

— Да это каждый дурак знает, — подбадривал непосвященных Дубина. — Кто-нибудь будет мертвецом, а мы его понесем на носилках через реку на кладбище. По дороге следует плакать, причитать и ракию пить, а поп будет покойника отпевать и голосить аллилуйя.

— Ой, как здорово! — восхищались мы, а Дубина дальше поучал:

— Но только, чур-чура, уговор: мертвецу запрещается хихикать, говорить, кашлять, чихать и сморкаться. Если он какой-нибудь звук подаст, носильщики тут же сбрасывают его с носилок и выбирают другого мертвеца.

— А чесаться можно? — предусмотрительно осведомлялся мой дядька Илья. С тех пор как он стал носить штаны из конопляного полотна, он то и дело чесался.

— Ну уж нет! Чесаться тоже нельзя! — строго возражал Дубина. — Это что за мертвец, который примется чесаться, словно корова об плетень.

После долгих и шумных споров «мертвецом» назначался мой дядька Икан. Мы живехонько мастерим носилки из двух длинных ивовых жердей, связанных между собой прутьями, и возлагаем на них «мертвеца». Иканыч точно окаменел — форменный мертвец, да и только!

— Поднимай его, пошли! — командовал Дубина.

Двое ребят подняли жерди на плечи и зашагали. Дубина выступал впереди, взмахивая какой-то палкой вместо кадила, и гундосил в нос, точно наш поп:

— Гос-осподи помилуй! Го-осподи помилуй!..

Так как через речку были проложены узкие мостки, которыми пользовались, в основном, зимой, наша босоногая команда храбро зашла в воду, намереваясь перейти Япру вброд. Как раз на середине речки, где вода доходила нам почти до колен, один из носильщиков споткнулся, и носилки угрожающе накренились.

— Эй, вы, поосторожней несите! — крикнул всполошившийся «мертвец».

— Бросайте мертвеца, он живой! — тут же гаркнул наш «поп».

Носильщики рады стараться: едва услышав команду, сейчас же сбросили с плеч свою ношу, и носилки вместе с распластавшимся в воздухе «мертвецом» — плюх! — пошли под воду. «Мертвец», однако, тут же выплыл, вскочил на ноги и с громкими воплями кинулся вдогонку за носильщиками:

— Ну погодите же, предатели, вы у меня еще поплатитесь!

«Мертвец» накинулся на носильщиков, и между ними завязался бой. Промокший до нитки «мертвец» отвешивал направо и налево колотушки, покуда «поп» Дубина не скрутил ему руки.

— Стоп, удалец! Где это видано, чтоб покойник так бесновался и кулаками махал?

На сей раз с игрой было покончено, надо было расходиться по домам. На прощание Иканыч пригрозил своим носильщикам добавить им при следующей встрече и мокрой курицей поплелся за мной к дому.

Едва мы высунули нос из кукурузника, как навстречу нам дед, смотрит на нас и глазам своим не верит: