Ногайские народные сказки - [32]

Восьмой брат сказал:

— Если понадобится, я выкопаю подземный ход на любой глубине и спасу твой народ.

А самый младший, девятый брат сказал:

— О хан! Я не обладаю такими способностями, но зато самый осторожный человек не успеет моргнуть, как я стащу у него все, что тебе захочется.

Хан выслушал всех братьев и говорит:

— Вы ответили на мой вопрос без утайки. Спасибо вам за это. Мне кажется, вы сумеете помочь моей беде. Аксакалы говорят: „Смелый две трудности одолеет, умелый — три“[14]. Пока я буду думать, как разрешить ваш спор, подумайте, сумеете ли вы помочь мне. А беда у меня вот какая. Была у меня единственная дочь. Однажды она исчезла из своей спальни. Вот уже скоро год, как это случилось. Где только не искали ее мои люди! Дали знать и в соседние ханства, но все напрасно! Так и не отыскали ее по сей день. Если бы вы сумели найти мою дочь, я ничего бы для вас не пожалел!

Старший брат сказал:

— Если ты, хан, проведешь меня в спальню твоей дочери, я скажу, куда ведут ее следы.

Хан привел джигита в спальню девушки, тот осмотрел все и пошел по следу. След вел на запад. Тогда второй брат сказал:

— Я посмотрю на запад и, если твоя дочь жива, увижу ее.

Он долго вглядывался в западную сторону, а потом говорит:

— Я вижу твою дочь. Возле горы Кап[15] она лежит в объятиях спящего аздаа с одним глазом.

У хана в душе смешались испуг и радость, и он заплакал.

— Не плачь, мой хан, — сказал тут младший брат, — я мигом освобожу девушку из объятий аздаа, и не успеет он моргнуть, как твоя дочь окажется здесь.

Как он сказал, так и сделал: мигом доставил девушку к отцу с матерью. Хан и ханша заплакали от радости, стали обнимать и целовать свою дочь. В это время джигит, который видел дальше всех, говорит им:

— Аздаа открыл свой единственный глаз и смотрит по сторонам. Его надо убить, пока не поздно. Готовьте лук и стрелу.

Хан так испугался, что не знал, как быть. Тем временем пятый брат быстро сделал из пяди сосновой щепки лук в сорок локтей и стрелу.

Тут брат, что видел дальше всех, говорит:

— Аздаа протирает глаз и озирается.

Хан от страха забыл про любимую дочь и не знает, что делать. Тогда стрелок обращается к нему:

— Хая, сейчас я пущу стрелу в аздаа. Скажи, в какое место мне целиться.

Тут ханская дочь говорит:

— Нет, братья мои. Так далеко никто не сможет пустить стрелу. А если можно было бы попасть в глаз аздаа, он бы ослеп и взвыл от боли. Тогда он не сразу понял бы, как нас догнать.

Выслушав девушку, стрелок взял в руки лук в сорок локтей, натянул тетиву и послал стрелу прямо в глаз аздаа. Брат, что дальше всех видел, все время следил за аздаа и рассказывал, что происходит:

— Стрела вонзилась очень глубоко, только кончик торчит снаружи. Аздаа покачнулся, а теперь упал на спину.

Между тем дочь хана говорит:

— У аздаа очень хороший нюх. Если мы сейчас же не покинем ханство вместе со всем народом, он через некоторое время настигнет нас. Вот если бы мы смогли переплыть море, аздаа, наверное, не догнал бы нас.

Хан созвал всех своих подданных, рассказал им о грозящей беде и привел к морю. Тут пятый брат из пяди сосновой щепки смастерил лодку, где поместились все жители ханства. Сорок дней и сорок ночей плыли они по морю и наконец высадились на другом берегу. Здесь шестой брат мигом выстроил дом из одного кирпича для всего народа. Только они собрались поесть и отдохнуть, как тот брат, что видел дальше всех, говорит:

— Аздаа спешит сюда.

Хан очень испугался и стал просить братьев спасти всех и от этой беды. Тогда восьмой брат вырыл глубокий подземный ход. Все вошли туда и завалили вход. Девяносто дней и девяносто ночей шли они по подземному ходу и наконец пришли в страну, где не ступала нога ни зверя, ни человека. Шестой брат снова построил здесь дом из одного кирпича, где хватило места всем — и хану, и ханше, и ханской дочери, и братьям, и всему народу.

Хан на радостях, что его дочь наконец в безопасности, велел устроить той. Седьмой брат усадил всех за стол, стукнул по его краю, и сейчас же на столе появились яства, которых глаз человека еще не видывал, а язык не пробовал. Три дня продолжался той. Каждый раз, когда джигит ударял по краю стола, появлялись новые блюда и напитки. Так люди отпраздновали свою победу над аздаа».

На этом кончилась сказка, и золотая чаша задала вопрос Батырбеку:

— Скажи, сын Болата Батырбек, кто из братьев достоин тюбетейки, сшитой матерью?

— Восьмой брат, — ответил Батырбек. — Он вырыл подземный ход и спас всех от аздаа.

Тут дочь хана Ольмеса Сойлемес не выдержала и говорит:

— Сын Болата Батырбек, ты дал неверный ответ. Я уже говорила тебе в первый раз: по нашим обычаям, младший не должен ничего получать раньше старшего. Кроме того, если бы старший брат по следам не указал, в какой стороне девушка, ее бы не нашли. Поэтому тюбетейки достоин старший брат.

— Ну что ж, — говорит Батырбек, — если старший брат достоин тюбетейки, то я достоин тебя.

С этими словами Батырбек в третий раз побежал в покои хана.

Хан спрашивает у своих вазиров:

— Вы слышали, как моя дочь сказала: «Я уже говорила тебе в первый раз»? Она, оказывается, сразу заговорила, но вы скрыли это от меня! А во второй раз вы тоже не слышали, как она заговорила, хотя ханша слышала ее речь? Почему вы утаили это от меня?