Ночью на вокзале - [26]

У Венкатешварлу защемило сердце. Ему захотелось утешить жену, и он решил сказать ей о своем намерении умереть. Но испугался: вдруг она и в самом деле обрадуется? Это отравило бы его последние минуты.

В дом вошла Джая. Жена вытерла слезы и пошла к ней. Венкатешварлу смотрел в темноту и размышлял. Если бы удалось выдать Джаю замуж, может, хоть она была бы счастлива. Ее нельзя назвать красавицей, но сейчас она в расцвете юности, высокая, стройная. Однако кто женится на дочери такого неудачника? Разве что какой-нибудь вдовец? Впрочем, он горсточку риса достать не может, что уж о женихе мечтать!

Рядом пробежала мышь. Это было последнее, что он заметил. Венкатешварлу спал.

* * *

Венкатешварлу два дня не появлялся дома. Он не знал, что за это время его младший сын заболел, у него поднялась температура, потом начались рвота, судороги. Джая отвезла брата в больницу.

Когда Венкатешварлу вошел в дом, жена лежала ничком на полу и плакала.

— Поесть дашь? — как ни в чем не бывало, спросил он.

Прежде он вел себя иначе: покорно ждал, пока его позовут, или молча ложился спать. Ее взорвало: она чуть жива от страха за сына, а он…

— Мерзавец!

Она вскочила. Глаза ее горели, волосы растрепались. Она схватила миску и бросила в него.

Миска пролетела мимо и с грохотом ударилась о дверь. Венкатешварлу оцепенел.

— Сыночек мой! — Жена повалилась на пол, захлебываясь от рыдания.

«Должно быть, сын умер», — испугался Венкатешварлу. Ему сразу представилось, что его семья набрасывается на него с криками: «Ты убил его!», что приходит полиция и тащит его в тюрьму. Он повернулся и ушел.

Всю ночь Венкатешварлу бродил по улицам, время от времени присаживаясь отдохнуть. Куда бежать? От кого? Последнее его убежище — смерть. Только она даст ему покой, разрешит все его проблемы. Под утро он дошел до сатрама и лег. Все равно это не жизнь. Нет смысла влачить это жалкое существование. Завтра он положит голову под поезд.

Венкатешварлу проснулся оттого, что прямо ему в глаза светило солнце. Нищих уже не было. Венкатешварлу решил в последний раз взглянуть на детей. Он дошел до поворота на свою улицу и остановился. У него не хватало мужества идти дальше. А что, если жена не впустит его в дом? Он увидел, что по улице идет его старший сын, и окликнул его:

— Что, брат жив или умер?

— Жив. Его уже взяли из больницы, — ответил сын и пошел дальше.

«Все равно не пойду», — решил Венкатешварлу и повернул к сатраму. В детстве, если он заболевал, родители ухаживали за ним, кормили, утешали. А теперь кто о нем позаботится? И опять ему стало жаль себя.

В полдень служитель сатрама принес ему два банана. Он съел их, выпил воды и сел, прислонившись к стене. Близился вечер, и все больший страх охватывал его. Он должен покончить с собой. Это неизбежно. Он сидел, сжав зубы и закрыв глаза, и в который раз перебирал свою жизнь: детство, женитьба, дети, школа… Мимо сатрама шла погребальная процессия. Венкатешварлу отвернулся. Его снова начал мучить голод, и он с облегчением подумал о предстоящей смерти.

Когда стемнело, Венкатешварлу встал. Остался еще час до прихода поезда, до его смерти. Он миновал мост и вышел на тропинку в поле. Отсюда до станции больше мили, никто не увидит его. Если положить голову на рельсы там, где дорога делает поворот, то не заметишь, как подойдет поезд. Венкатешварлу решительно шел вперед.

Розовые облака постепенно темнели, жалобно стонал ветер, доносились неясные крики птиц. Природа словно торопила его.

— Эй, Венкатешварлу, погоди!

Сзади его догонял Сурьянараяна на велосипеде. Венкатешварлу остановился. Сурьянараяна был учителем в школе, в которой когда-то служил Венкатешварлу.

— Куда это ты? — спросил Сурьянараяна.

Венкатешварлу промолчал.

— Ты что, совсем из ума выжил? — сердито сказал Сурьянараяна.

Венкатешварлу непонимающе посмотрел на него.

— Ты всю нашу касту позоришь! Теперь из-за тебя нам и на улицу показаться стыдно будет! Совсем дочь распустил. Я сам видел, как она из гостиницы «Сурья» выходит, а тут Венкайю проходил, он-то мне и рассказал, что она с каким-то агентом за пятнадцать рупий сговорилась. Я так и остался стоять посреди улицы. Уж лучше голову под поезд положить, чем видеть, что родная дочь… Стыда у тебя нет!

Сурьянараяна с отвращением плюнул на землю, вскочил на велосипед и уехал.

Венкатешварлу минут пять остолбенело смотрел вслед удаляющемуся Сурьянараяне. Потом на его лице медленно стало появляться что-то похожее на улыбку. И вдруг он громко расхохотался. Его охватила безумная радость, захотелось обнять кого-нибудь, поделиться своей удачей. Наконец-то ему повезло. Теперь можно и не умирать!

Венкатешварлу весело и довольно шатал назад. Усталость его как рукой сняло. У дома никого не было видно. Он заглянул в комнату: жена и дети спали. Вот как! О нем никто и не подумает! Словно забыли, что он есть на свете…

Венкатешварлу, надувшись, уселся под деревом.

Небо было совершенно темным, и только две звездочки по-прежнему светили сквозь ветки дерева.

— Папа, иди есть!

Венкатешварлу поднял голову: младшая дочь. Она наложила ему полную тарелку риса, дала папар, подливку… Ой, как вкусно! Впервые за долгое время Венкатешварлу наелся до отвала. Посреди ночи Венкатешварлу проснулся и радостно ощутил давно забытое чувство приятной тяжести в желудке. Ему хотелось разбудить жену и поболтать о каких-нибудь пустяках или послушать музыку. Он замурлыкал песенку. И вдруг он вспомнил, что даже не сказал спасибо старшей дочери, благодаря которой он испытывает сейчас это блаженство. Но как это сделать? Нельзя же подойти к ней и сказать: «Дочка, я так рад!» Но нельзя и не поблагодарить ее. Он огляделся. Джаи в комнате не было. Венкатешварлу выглянул во двор. Еле видная в свете луны, дочь сидела под деревом, уткнув лицо в колени. Венкатешварлу шагнул было к ней, но услышал тихий плач. Минуту он растерянно глядел на нее, потом повернулся и пошел в дом. «Не сейчас. Когда-нибудь в другой раз», — подумал он, лег и закрыл глаза.