Ночные всадники. Нарушители закона - [62]

Понимаешь, ты должен пройти первым. Может быть, и я пойду вслед за тобой, когда буду готов. Спорить об этом не будем. Я хочу поговорить с тобой о другом, об этой женщине… жене твоего товарища, который никогда не сделал тебе ничего дурного. Но прежде оставь в покое свои руки. Ты как будто хочешь стащить рукавицы?

Метис не обратил внимания на его слова и холодно посмотрел ему в лицо.

— Руки вверх! — проревел Аризона, и тогда метис невольно поднял руки над головой, точно получил удар.

Аризона подошел к нему и обшарил его карманы. Вынув большой револьвер и удостоверившись, что у него нет другого оружия, он спокойно вернулся на свое прежнее место.

— Я вот что хотел сказать, — снова заговорил он. — Ты поступил как свинья в отношении своего товарища. Не скажу, чтобы я был хорошим мужем, но это уже тебя не касается. Ты бродил, как койот, вокруг да около, выжидая удобного случая. Ты употреблял все способы, чтобы сманить ее. Ты понимаешь, что я должен убить тебя за это! Но я не койот. Я поступлю с тобой так, как ты не стал бы поступать со мной, если б я был на твоем месте. Ты пойдешь по «пути без возврата», но ты пройдешь его как человек, а ты этого не заслуживаешь.

Хладнокровный тон Аризоны действовал раздражающим образом на метиса, но он ничем не выказывал этого. Он ограничился только циничным замечанием:

— Я обращался с нею прилично.

Наконец Аризона потерял терпение.

— Ты обращался с нею прилично! Ты, знавший, что ее муж жив… Ты, у которого, может быть, есть с полдюжины жен живых и столько же мертвых. Ты поступал прилично. Хорошо. Ты ответишь теперь за это. Ответишь своей кровью…

Метис вздрогнул. Он старался скрыть свое волнение, но в душе проклинал себя за то, что надел огромные рукавицы, стеснявшие его движения. Он наблюдал за Аризоной, когда тот слезал с седла, и заметил у него признаки слабости, которую тот уже больше не мог скрывать. Но теперь это не имело никакого значения и не могло принести ему пользы. Он знал, что должен был подчиниться и ждать. Блестящее дуло револьвера удерживало его в повиновении, и он не смел, да и не пытался, пошевелиться. Аризона погнал свою лошадь в лес и вернулся к метису, который продолжал стоять на месте, стараясь выказать полное равнодушие.

— Видишь этот револьвер? — сказал Аризона, расчистив ногой маленькую площадку в снегу. — Я кладу его здесь. Затем я отсчитываю назад пятнадцать шагов и останавливаюсь. А теперь, Теф Мак-Куллок, или Энтони, или как ты себя еще называешь, ты умрешь прилично, хоть ты свинья! Ты умрешь на дуэли, как джентльмен, хотя ты этого не заслуживаешь. Да, не сомневайся, ты должен умереть! Слезай с лошади и стань на том месте. А я буду считать до трех: раз, два, три! Вот так! И тогда мы должны поднять оружие и стрелять. Я надеюсь, что ты упадешь первый, потому что я тебя убью. Ну а теперь сделай одолжение и слезай с лошади.

Но метис не шевелился. Тогда Аризона прикрикнул на него, и он сразу исполнил приказание. По-видимому, мужество совершенно покинуло Мак-Куллока. Однако, заметив, что Аризона едва держится на ногах от слабости, он не терял надежды ускользнуть.

— Ты напрасно так уверен, — проговорил он сквозь зубы. — Быть может, ты потом запоешь другую песню. Ба, ты заставляешь меня смеяться. Ну вот, я готов.

— Иди на свое место и смейся, — невозмутимо ответил Аризона. — А пока ты будешь смеяться, я попрошу тебя снять твою овечью куртку. Это неподходящая одежда для тебя в данный момент. Во всяком случае, она слишком толста. Снимай же ее. Живо!

Метис снова повиновался, и они неподвижно стояли друг против друга. Никогда еще Аризона не имел такого внушительного вида, как в эту минуту. Он казался еще выше ростом, и его глаза, ввалившиеся и огромные, сверкали так, что взгляд их был почти невыносим. Следы разгула и пьянства на его лице исчезли и сменились выражением какой-то спокойной внутренней силы. Человек, который стоял перед ним, отнял у него женщину. Он должен умереть!

— Когда я скажу «три», поднимай револьвер с земли и стреляй, — торжественно сказал Аризона.

Наступило молчание. Аризона слегка наклонился и, положив свой револьвер на землю, быстро выпрямился. Потом громко проговорил: раз! Метис нагнулся, точно собираясь прыгнуть.

— Два! — сказал Аризона.

Метис с необычайной быстротой схватил револьвер, и вслед за тем раздались два громких выстрела, после чего он швырнул на землю свое дымящееся оружие. Аризона не пошевелился, хотя его лицо побледнело. Он знал, что он ранен.

— Три! — произнес он и нагнулся, чтобы поднять свой револьвер.

Метис бросился к своей лошади, намереваясь вскочить в седло. Аризона прицелился, и выстрел грянул в тот момент, когда метис просунул ногу в стремя. Затем раздался второй выстрел, и метис свалился, как мешок. Белый снег окрасился кровью, вытекавшей из раны на его виске.

Снова наступила тишина.

Аризона медленно и с трудом прошел, шатаясь, через лес и опустился на краю дороги. У него темнело в глазах, он сделал над собой усилие и все-таки не упал, а кое-как опустился на снег. Он сел, обхватив руками колена, и облокотился спиной на дерево. Он чувствовал, что пришел конец. Теплая струя текла по его груди и смачивала одежду. Но он не чувствовал боли. Жизнь уходила постепенно. Несколько мгновений он сидел с закрытыми глазами, потом вдруг открыл их и осмотрелся кругом. Белый снег потемнел, и все предметы стали неясными, расплывчатыми.