Ночные трамваи - [44]

— Мне не нравится все это, Матвей. Я не участвую в таких играх. Я люблю дело и ненавижу, когда начинается мышиная возня. От тебя я такого не ожидала… Мы сейчас можем поссориться. И имей в виду: я ведь тоже не из тех, кто поворачивает назад.

— Я знаю, — серьезно сказал Матвей.

Он взял ее руки в свои, положил голову на колени и взглянул снизу покорным взглядом.

— Знаешь, малыш, — тихо сказал он, и она удивилась необычной нежности его голоса. — Я ведь с детства приучен: все надо добывать самому. Если на то пошло, я даже не знаю свою настоящую фамилию. Мне ее дали наобум. Я ведь вовсе не виноват в том, что в сорок первом началась война и наш городок разнесли в щепки. А потом был какой-то эшелон… Меня, завшивленного, подобрали под скамейкой на вокзале… Детдомовских, девочка, ты всегда отличишь. Они за пайку и по вертикальной ледяной стенке до вершины заберутся. У тебя было сытое детство?

— У меня было сытое детство, — сказала она. — И ты знаешь: отец мой генерал… Но не надо давить на жалость. Я не думаю, что, если человек в чем-то ущемлен, это дает ему право бить других.

— Ты правильно думаешь, — покорно согласился он. — Но я никого не бил, я отбивался… Мы идем по второму кругу. И мне снова приходится тебе напоминать, что не я напал первым. А отбиваться я обязан… даже очень обязан… Наука не богадельня, тут раз подставишься, так второй раз схарчат. И мы закроем тему.

— Закроем, — согласилась она.

Светлана и вправду попыталась забыть ту историю с защитой, и это ей удалось, потому что вскоре Кудрявый нашел общий язык с Матвеем, и они больше не мешали друг другу, а Азаматова всем приветливо улыбалась.

Светлана и сейчас бы об этом не вспомнила, не скажи Матвей, что не терпит пустых угроз. Да конечно же она знала, но ему не следовало этого говорить, она ведь не даром ест хлеб в его секторе, и если уж на то пошло, то основное дело у нее в руках, она автор магнитной модели, это ее детище, и даже если Матвей сумеет его похитить или отнять, вряд ли найдется второй в институте, кто бы мог по-настоящему совершенствовать модель дальше. Да и поздно, главные статьи о модели подписаны ею, и это не так уж важно, что рядом стоит фамилия Гуляева. Если взглянуть на дело, то не она, а уж ныне он зависим от нее, хотя и ведет сектор и он доктор наук.

— Не надо меня пугать, — устало сказала она, но, видимо, так сказала, что он все сообразил, насмешливо присел, чтобы заглянуть в глаза, и неожиданно протянул к ней сильные руки, привлек к себе, губы его скользнули по подбородку, усы кололи, и он впился поцелуем, горячая рука его прошла под кофточкой по телу. У нее не было сил сопротивляться, у нее ни на что не было сил…

Она опомнилась, лежа на тахте, ей казалось: все косточки перемолоты. Матвей ловко натягивал серые брюки, заправлял в них синюю рубаху, говорил деловито:

— Завтра я жду тебя в институте.

У нее от слабости и беспомощности кружилась голова, и она не могла ничего ответить.

— Пока, малыш!

Он приподнял руку, вышел, и через несколько секунд лязгнул стальным зубом замок двери. Этот глухой удар отозвался в Светлане, и она уткнула лицо в подушку, обессиленно заплакала. Она чувствовала, как дрябло и никчемно ее тело, как оно все разворочено, противно ей самой, и, сжавшись, словно ожидая еще одного удара, громко заплакала, с ней не бывало такого с детства, так, плача, она и заснула, не способная подняться с постели.

Проснулась ночью. Небо за окнами было светлым, и в этом розово-желтом просторе горела ярко, завлекающе крупная звезда. Светлана поднялась, прошла в ванную, встала под душ, мылась долго и чувствовала, как наливаются упругостью плечи, грудь, руки.

— Ну и хорошо, — сказала она вслух. — Ну и хорошо.

Теперь она знала, к чему это относится. Она досуха вытерлась полотенцем, подошла к телефону, набрала справочную аэропорта. В трубке долго и занудливо повторяли: «Ждите ответа» — и Светлана терпеливо ждала, потом щелкнуло и хмурый голос сказал: «Слушаю».

Нужный самолет вылетал в шесть тридцать. «Успею», — решила Светлана и тут же набрала другой номер, чтобы заказать такси. Она подумала: как хорошо, что сняла утром с книжки триста рублей, конечно же это немного, но отец поможет, обязательно поможет. Она быстро собиралась и, когда чемодан был готов, усмехнулась. «Ну, что же, — решила она, — если у него есть ключ, то найдет…» Она села к столу и на чистом листе написала заявление с просьбой дать ей отпуск. И когда закончила эту работу, отодвинула от себя бумагу, оглядела комнату и вслух, словно тень Матвея оставалась где-то здесь, произнесла со злостью:

— Пошел ты к черту! Ко всем чертям собачьим, ничтожество!

Так облегчив душу, она подхватила чемодан, пошла к выходу.

Глава четвертая ГЕНЕРАЛ В ОТСТАВКЕ

1

Годы подбирались к семидесяти, но стариком он себя не ощущал, хотя знал: многие из горожан давным-давно определили его как человека не просто шагающего, а скорее сползающего к концу жизни, к той черте, за которой уж ничего не будет. Ну, бывали у него боли по утрам в пояснице и в суставах, — он все равно зимой и летом обливался холодной водой, и тело у него не дряблое, но не это было главным, а то, что ему вовсе не жилось спокойно и он не воспринимал окружающее словно неизбежную данность, а, как и в молодости, и в зрелые годы все еще пытался понять, что приемлемо в бытие, а что нужно отвергнуть.