Ночные сестры. Сборник - [3]

Вера махнула сыну, бросила взгляд на часы, охнула и побежала к дому. Илья солидно вытер о штаны руки, подобрал трансформер, который здесь, на огороде, был трактором. А может, танком. Теперь это было трудно понять: трансформер был старый, несколько его деталей потерял еще предыдущий владелец, их сосед пятиклассник Димка, внук бабки Кати. Димка вырастал, а его игрушки и кое-какая одежка доставались по наследству ему, Илье.

Илья подошел к забору, отодвинул держащуюся на одном гвозде доску, посмотрел. На задах Димкиного дома дымилась баня. У соседей слева тоже дымилась баня. А у них бани не было. Мама мылась в маленькой ванной, стены которой были выкрашены облупившейся тоскливой зеленой краской, а в баню они ходили к бабке Кате. Илья вернул доску на место и пошел в дом.

Вера одевалась за открытой дверцей зеркального шкафа. Илья сидел на стуле, болтал загорелыми ногами в сандалиях, сбитых на носках. В основном он видел то, что отражалось в зеркале: себя самого, окно за своей спиной и верхушку дерева в этом окне. Во дворе соседней школы мальчишки играли в футбол. Но это он уже не видел, а слышал. И, судя по тому, что он слышал, команда их дома опять продувала соседям.

Илья попробовал собрать из трансформера терминатора, но ничего не получилось. Руки и головы не хватало. Он опять стал смотреть в зеркало.

Из-за дверцы шкафа появлялось то голое Верино плечо, то рука, то прядь взметнувшихся светлых волос. Илья сполз на край стула. Ему не нравилось, что ноги у него в зеркале не достают до пола и болтаются, как у маленького. А он не маленький. Этой осенью — в школу Хотя… Вот сегодня опять… Мать в ночь уходит, а присмотреть за ним придет соседка бабка Катя. Но это все же лучше, чем соседка тетя Настя. Тетя Настя только прибежит, накормит ужином и убежит к своим семерым по лавкам. А с бабкой Катей можно и про жизнь поговорить, про всякие прошлые времена. Или вместе посмотреть видак.

Тут он вспомнил с огорчением, что старый видак уже второй день барахлит. А потом вспомнил, как та же бабка Катя говорила другой соседке, толстой Нюрке, про своего зятя, Димкиного отца, что он «примак». Что это слово значило, Илья толком не понял. Было оно, конечно, немного сомнительное, похожее на обидные слова «дурак» или «слабак», которыми обзывались во дворе мальчишки… Но с другой стороны, оно было похоже и на слово «принимать». А если один человек принимает, значит, другой дает. Вон у Димки сколько всего есть. Даже компьютер.

Илья вздохнул:

— Мам, может, возьмем в дом примака, если работящий…

Вера закрыла дверцу шкафа. На ней теперь вместо домашнего выцветшего сарафана были надеты джинсы в обтяжку и светлая кофточка, подчеркивающая тонкую талию и высокую красивую грудь. Собирая волосы в пучок на затылке, Вера внимательно глянула в глаза сыну:

— А тебе что, со мной плохо?

Неужели она из-за «примака» обиделась? Илья категорически замотал головой:

— Не-е-е, не плохо. Но денег-то не хватает. Хорошо бы видак поменять. И чтобы дивиди можно было крутить. Изображение на дисках очень даже качественное. — Илья помолчал, посоображал в уме: — И ролики хорошо бы…

Теперь Вера подкрашивала губы и смотрела на сына через отражение в зеркале. Она перехватила его взгляд и улыбнулась. Но Илья улыбки матери не заметил, потому что в этот момент губы у Веры и так были растянуты, и она старательно водила по ним помадой. И он снова повторил:

— Ролики хорошо бы…

Хорошо бы. Вера повернулась к сыну и потрепала его по светлым пушистым волосам. Господи, какой же он маленький и худющий, и плечики покатые. Вера опять подбадривающе улыбнулась. Только непонятно было, кому она больше адресовала эту улыбку — себе или сыну.

— Конечно, Илюшка, хорошо бы… Но нет предложений от примаков.

— Жаль…

— Конечно, жаль. — Вера нажала Илье пальцем на кончик носа: — Ну, остаешься за главного. — Бросила взгляд на часы. — Всё! Карету сейчас подадут!

«Карета» была из старого, не цветного даже, со смешными спецэффектами фильма про Золушку. Кассету в прошлом году подарила ему на день рождения мамина подруга тетя Люба. Вообще-то он, Илья, считал, что чепуха про фей, балы и кареты из тыквы — для девчонок и малышни. В тот день, когда основные гости ушли, тетя Люба и мама перемыли посуду и, включив видик с подаренной кассетой, пили чай. А он сидел на полу, мастерил машину из нового конструктора и видик смотрел вполглаза. Не то что мама с тетей Любой, которые просто прилипли к экрану. А когда фильм закончился, мама грустно сказала: «Вот и у меня жизнь такая: приберись в комнатах, вымой окна, выполи грядки, посади семь розовых кустов, познай самое себя… А где же принц?» Поскольку вместо ответа донесся только тети Любин глубокий вздох, ясно было — где принц, она тоже не знает…

Вера поцеловала сына, велела запереть дверь покрепче и побежала вниз по лестнице. А Илья встал коленями на стул возле окна и принялся считать, сколько мужиков остановятся, чтобы поглазеть на нее.

* * *

Соседи за глаза уважительно называли Ларису Петровну «наша докторша». А еще — «наша красавица» или «рыжая». «Нашей докторшей» называли Ларису пожилые пенсионерки, которые бегали к Ларисе то давление измерить, то пульс пощупать, то насчет лекарства посоветоваться. «Нашей красавицей» называли Ларису они же и их дочери, которых Лариса безотказно пользовала и по поводу их собственных болячек, и по поводу болячек их малолетних детей и внуков. «Рыжей», с известным оттенком зависти, называла Ларису молодежь женского пола и, с изрядной долей восхищения, — мужского. Она и вправду была красавицей: статная, высокая, кареглазая.