Ночные проповеди - [82]

– Фундаменталистские церкви?

– Отчасти да. Но настоящие деньги приходят от американских бизнесменов, переехавших в Новую Зеландию после того, как их сторона проиграла войну.

– Михаил, это меня не удивляет. Креационизм всегда был в фундаменталистском багаже вместе с кучей прочей чепухи.

– Именно. В том числе из-за этой чепухи они ненавидят светское государство. Это вам ничего не напоминает? Кое-какие недавние угрозы?

– Ах, да. Напоминает. Но все равно выглядит натянуто.

– Сэр, у Хардкасла были на настольном планшете материалы по креационизму.

– Да. Это интересно, но…

– Сэр, дело в том, что американские иммигранты в Новой Зеландии – это значительная политическая сила, у которой есть и мотивация, и возможность нанести немалый ущерб. Я видел, что вы запрашивали НПИИ о возможности диверсий на Атлантическом лифте. Такой трюк они провернули бы с превеликим удовольствием, а ресурсов у них куда больше, чем у мелкой шотландской секты. И в диверсии они заинтересованы побольше.

– Да, возможно, – согласился инспектор. – Но вряд ли такой интерес есть у Ливингстона. В конце концов, его компания живет за счет контрактов, связанных с лифтом!

Михаил промолчал.

– А-а, – сообразил Фергюсон.

– А как раз сегодня утром, – продолжил Алиев, – мы со старшим инспектором Мухтаром беседовали с достойнейшим мистером Ильяновым насчет претензий «Газпрома» по поводу воровства и срыва поставок деталей для лифта. И, знаете, его доводы не из пальца высосаны.

– Об этом поговорим потом, – отрезал Фергюсон.

С неба падал дождь и рушились самолеты. По переходам спешили люди, пошатываясь, когда их обдували внезапные вихри, вертевшиеся вокруг башен, и выхлопы от турбин вертикального взлета. Фергюсон шел к трамвайной остановке у Турнхауса, глубоко задумавшись и почти ничего не замечая вокруг. На углу он заколебался, глядя вдоль по улице на вывеску «Ливингстон Инжиниринг». Может, опять заявиться к ним в офис и прижать их босса покрепче? Нет, лучше не стоит. Он снова охотно выложит ворох бесполезных сведений и ни словом не обмолвится про все остальное.

Вместо этого Фергюсон зашел в кафе на другой стороне улицы и сел у окна с чашкой кофе. Брюки промокли ниже колен. С куртки капало. Он протер запотевшее окно, промочив еще и рукав. Затем инспектор отправил послание Шоне, сообщая, что внезапно решил понаблюдать за офисом Ливингстона, и проверил наконец сообщения от оперативного штаба. Потом отослал письмо Грейс Мазвабо, сообщив имя Джона Ливингстона и название его секты, Свободной конгрегации Западного Лотиана.

Он потягивал кофе, медленно отогреваясь. По большому счету, он сейчас даже наблюдение не вел. Конечно, если бы произошло что-то необычное или любопытное, он заметил бы. Но до тех пор, глядя сквозь дождь на освещенную дверь, он просто думал о своем.

Как бы широко и далеко ни расползлось это дело, в центре его – Хардкасл и человек, чье имя взял робот, Грэм Орр. В этом уравнении два неизвестных: боевой робот и его брат по оружию, между ними возникла привязанность, которую нельзя назвать иначе как эмоциональной, причем еще до того смутного непостижимого момента, когда в машине проснулся разум. Молодой солдат, христианин, ушедший на Войну за веру, умирает в долине Мегиддо. Для него, как и для многих других, война казалась исполнением пророчества, самим Армагеддоном, финальной схваткой с силами Антихриста, Зверя, лжепророка.

В памяти Фергюсона всплыло выражение «римский Антихрист». Где он недавно видел его? Ах да, в ковенантерской прокламации. И конечно, инспектор часто слышал его в то время, когда состоял в «богоборцах». Обычно это выкрикивали с северошотландским либо североирландским акцентом, и слова гулко разносились в пустой церкви или молельном доме. Пресвитериане-фундаменталисты, возможно, и не считали нынешнего папу римского Антихристом, но все еще верили, что сам институт папства есть орудие Сатаны.

Вздрогнув, Фергюсон вспомнил слова Коннора Томаса о том, что отец Мэрфи был с ними при Армагеддоне. А еще Томас говорил, что Грэм – то есть Хардкасл – помнил отца Мэрфи по Войнам за веру. Интересно, как настоящий Орр относился к священнику? Видел доброго храброго падре – или пешку самого Антихриста? А если солдат и не считал его агентом Сатаны, робот-напарник, мучимый совестью и воспоминаниями, мог придумать такое сам. Но если так…

Почти наверняка не Коннор Томас застрелил епископа. Испорченному роботу береговой обороны, сейчас разбитому на части и лежащему на дне Северного моря, еще предстояло рассказать свою историю криминалистам. Но инспектор не сомневался: роковой выстрел был произведен из его ствола. А что касается подрыва отца Мэрфи… если Томас общался с роботом, тот легко мог его обмануть. Во-первых, Хардкасл мог взломать его зрительную систему. Во-вторых, несмотря на уверения Коннора в обратном, робот мог попросту незаметно сунуть взрывчатку в пакет.

Так что к Коннору Томасу нет никаких претензий. В отличие от Хардкасла. Вопрос в том, действовал ли робот в одиночку? Или, на худой конец, оставались ли люди вокруг него в неведении? Фергюсон не верил Ливингстону. Наверняка тот знал о конгрегации Третьего ковенанта. Инспектор вынул электронную записную книжку и принялся рисовать имена и факты и проводить между ними линии.