Ночные легенды - [50]

Берк со вздохом соскользнул со своей опоры, чтобы направиться к коллегам. И тут его нога наткнулась на камень. Он отступил на шаг, опустился на колено и провел кончиками пальцев по земле. На ней лежала каменная плита, почти полностью скрытая длинной спутанной травой. Под рукой растительность оказалась неожиданно податливой – рвалась легко и с корнем, как будто специально насаженная лишь для того, чтобы скрыть камень. Надписи на плите не было, что уже кое-что значило. Погост был старым, а в старину, как известно, тела самоубийц, некрещеных детей и казненных предавали земле только за чертой кладбища. Причем такие могилы были, как правило, безымянны.

Сейчас, под таким низким углом, по соседству проглядывали еще две плиты, примерно такие же. При их изучении Берк обнаружил, что одна из них недавно проломлена. Кто-то с помощью молотка и резца расколол плиту на несколько кусков, оставив посередине дыру величиной с кулак. Подавшись вперед, Берк сунул в нее два пальца, рассчитывая, что они коснутся земли внизу. Но нет: там была пустота. Берк повторил эксперимент, на этот раз привязав карандаш к куску мерной бечевки (лежали в кармане), но и сейчас чувствовалось, что карандаш завис под камнем в воздухе.

Любопытно. Встав на ноги, он увидел, что Стокс с Уотерсом смотрят на него с дороги. Больше возле кладбищенской ограды вызнавать было нечего, и Берк присоединился к коллегам, без спора встретив предложение Уотерса зайти теперь на разговор к Пакстонам, а возможно, и разжиться у них чаем.

– Кстати, а что за человек был тот Треворс? – спросил Берк у констебля, когда они держали путь вдоль дороги.

Тот в ответ со вздохом кашлянул.

– Я к нему, честно сказать, симпатий не испытывал. Проще говоря, скверный был человек. Сидел на севере за избиение, а как выпустили, вернулся сюда и жил у старика отца, пока тот не помер. Когда отца не стало, стал жить один на той ферме.

– А мать?

– Мать умерла, когда Мэл был еще мальчишкой. Муж ее иной раз поколачивал, но та помалкивала. Констебль Стюарт, мой предшественник, пробовал разговаривать и с ней, и с ее муженьком, да все без толку. Видно, и Мэл перенял отцовы дурные привычки. Сел-то он за избиение, уж вы меня простите, продажной девки в Манчестере. Чуть ее не убил, как мне рассказывали. А как вернулся сюда, то стал бить клинья к одной женщине, Элси Уорден, но та скоро дала ему от ворот поворот, все за те же прегрешения. Взялся, видно, за старое.

С неделю назад был случай: явился он ночью к ее дому и потребовал, чтобы она вышла на разговор. Но вместо нее вышел ее отец с младшими братьями и отправил его восвояси. До этого они уже разок давали ему отведать его же лекарства, так что больше он его не хотел.

Берк со Стоксом переглянулись.

– А не могли это проделать Уордены?

– Они с уходом Треворса все сидели в пабе, даже когда Фред Пакстон прибежал назад с вестями, что произошло. Так и не выходили. Элси, и та была с ними. Так что они в этом деле чистые.

Порывшись в кармане, Уотерс вытащил оттуда сложенный листок бумаги и протянул Берку:

– Вот. Я тут подумал, вам может понадобиться. Это список всех, кто был той ночью в пабе. Звездочками помечены те, кто там был в промежутке между тем, как ушел Треворс и возвратился Пакстон.

Берк взял листок и прочел. Одно из имен привлекло его внимание.

– Миссис Эллинсон тоже была там?

– Ну да, с мужем. Субботний вечер в деревне заметное событие. В паб при гостинице рано или поздно стекаются считай что все.

Имя Эмили Эллинсон было помечено звездочкой.

– Она тоже никуда не выходила, – сказал констебль так тихо, что его никто не расслышал.

***

Пакстоны, молодая бездетная пара, в деревне жили сравнительно недавно. Фред родился милях в двадцати западнее Андербери, и после периода городской жизни решил, что пришла пора возвратиться с женой к сельской жизни. Земля в Андербери обошлась им сравнительно недорого, а теперь они выращивали скот и надеялись на добрый урожай овощей, который можно будет продать в будущем году. Гостей-детективов они угостили сандвичами с сыром и выставили на стол чайник такой, что хватит на целую артель работников.

– Стало быть, иду я, иду, мыслями уже дома, и тут случайно глянул направо, – рассказывал Фред Пакстон.

Белок левого глаза у него был желтоват, с красноватой сеточкой прожилок. Берку отчего-то вспомнилась картина из детства: поездка к дяде на ферму в предместье, где отец пил парное молоко из-под коровы, а он, тогда еще мальчик, различил в бежеватой жидкости кровь.

– И вот гляжу, какой-то силуэт раскинут по забору, – продолжал Пакстон. – Как будто бы чучело, но здесь-то оно откуда? Я перелез через воротца и подошел глянуть поближе. Столько крови я еще не видел. Под ногами аж хлюпало. Мне кажется, Мэл умер буквально за пару минут до того, как я его нашел.

– Почему вы так думаете? – спросил Стокс.

– У него от внутренностей шел пар, – бесхитростно ответил Пакстон.

– И каковы были ваши дальнейшие действия? – задал вопрос Берк.

– Я бегом обратно в деревню. Забежал в паб и сказал Кену, бармену, чтобы послал туда констебля. Народ как заслышал, так тоже засуетился, чтобы поглядеть на тело своими глазами, но и констебль тоже вместе со всеми пошел.