Ночные легенды - [114]

На этих мыслях я его оставил. А по дороге к «Мустангу» вспомнил перестук, который издавали ногти Коллектора по моему капоту.

***

Позднее в тот день, когда я уже выезжал в Двумильное Озеро, чтобы подменить Ангела с Луисом, мне позвонил детектив Дженсен.

– Ты говоришь, что был на квартире у Сабо? – свойски поинтересовался он.

– Ну да.

– И оставил там свою визитку?

– Сунул под дверь. А что?

– Никакой визитки, хотя квартиру мы обыскали. Домовладелец говорит, что был в отъезде, а жена Сабо – что у нее нет даже ключа. Кстати, о тебе она отзывалась похвально.

– Вот видишь. Она тебе за это нравится?

– Мне? Ну ты спросил. Если б дырка в голове у Сабо была всего одна, я бы списал это на самоубийство от отчаяния.

– У его жены есть алиби?

– Да. Зовется Кейси Тилман. Механик. Говорит, что они вдвоем где-то о ту пору ездили в Нью-Гэмпшир, покрутиться-повертеться. Если даты совпадут, значит, они чисты. Мы сейчас проверяем. Тилман заявляет, что с Сабо они не враждовали. Я склонен ему верить. Единственное, что в нем подозрительного, это вкус в выборе женщин.

Интересно, усмотрел ли Дженсен какую-то связь между Кейси Тилманом и его отцом. О своем обещании ничего без нужды не разглашать копам я помнил. И пока решил промолчать. Не упомянул и о фотоснимках Сабо, которыми сейчас располагал. А то сболтнешь, а потом беды не оберешься. И я ограничился тем, что поблагодарил Дженсена за предоставленные сведения. Тот ответил, что дал их мне не по доброте душевной, а в расчете на взаимность. Я сказал, что делиться с ближним – вообще благо для человеческих отношений. Он ответил, что чем такое благо, уж лучше поиметь отношения с женой Сабо, и повесил трубку.

По дороге в Двумильное Озеро я размышлял о Рэе. Был он явно не ангел и за свои делишки не раз получал, причем не без оснований. Но при всех своих гнусных наклонностях он не заслуживал смертной кары. А потому странно и удивительно, что кто-то мог поднять на него руку. Спрашивается, кто? Мне вспомнился Коллектор, горбато выгнувшийся в помаргивающем свете позади бара. Он что, под слоем своего тряпья вместе с ножом носил еще и ствол?

В принципе, Дженсен мог заблуждаться и насчет женки Рэя, но это вряд ли. Женщина, только что убившая своего мужа или причастная к его убийству, не стала бы брать к сердцу травму, нанесенную ему когда-то посторонним человеком. Напоминая мне о моем давнем столкновении с ее мужем, что увенчалось для него сломанным носом, она была искренне уязвлена и стояла за него горой. Может статься, она передо мной просто рисовалась, но тогда спрашивается, в чем ее корысть? Ее как таковой не было.

Насчет смерти Рэя Сабо было известно лишь то, что по хронологии она примерно совпадала с появлением той фотографии в почтовом ящике дома Грэйди и что кто-то повторно наведывался в квартиру Сабо вслед за тем, как в ней побывал я – то ли для возобновления поиска чего-то не найденного в первый раз, то ли для подстраховки, чтобы там не осталось каких-нибудь улик. Навскидку можно предположить, что копы по прибытии застали квартиру безукоризненно прибранной, а коробки, которые я видел разбросанными, все теперь составлены на места.

Если все эти эпизоды меж собой увязаны, то есть вариант, что одна из вылазок Рэя в Двумильное Озеро совпала с появлением лица, сунувшего в ящик ту самую фотографию. Оно же убило и Рэя, чтобы тот, чего доброго, не рассказал кому-нибудь об увиденном. Если это так, то Мэтисон в своем беспокойстве прав изначально. Шутники не жахают людей из двадцать второго «магнума», поскольку дырки в черепе осложняют смех над подобными шутками. Мужчина (а сомнений в том, что это лицо именно мужского пола, нет), поместивший фото неизвестной девочки в почтовый ящик дома Грэйди, в своих деяниях абсолютно серьезен.

Настало время снова поговорить с шерифом Грассом. Однако на звонок мне сказали, что его нет на месте. Тогда я оставил сообщение, но он мне не перезвонил.

> VIII

К десятому дню наблюдение начало сказываться на мне не лучшим образом. В отличие от Ангела с Луисом, я не мог разорваться и делить свое дежурство с кем-нибудь еще, и мои биоритмы пришли в полное расстройство. По возвращении домой к Рэйчел я хотя и спал или ухватывал пару часов на диван-кровати, когда на смену прибывали Ангел с Луисом, ум у меня временами все равно плыл. Цвета начинали казаться излишне яркими, а звуки приглушенными или, наоборот, излишне отчетливыми. Иногда я даже затруднялся сказать, сплю я или бодрствую. Раз или два я разговаривал с Мэтисоном и сообщал, что то, чем мы занимаемся, в конце концов обречено на неудачу. Заручившись согласием Ангела и Луиса, я дал Мэтисону согласие осуществлять наблюдение еще неделю, хотя все это казалось делом безнадежным. Я уже подумывал заручиться обещанной подмогой Клема Раддока, тем более что у Рэйчел вот-вот должны были начаться роды, а я при этом хотел быть с нею рядом. Все это время я беспокоился в основном о ней. Сотовый, хотя и с приглушенным рингтоном, был при мне безотлучно даже во время сна.

***

На десятую ночь среди деревьев возле дома Грэйди я заметил фигуру.

Никакого приближения машины я не слышал или же в своем растрепанном состоянии просто не слышал, как она подъехала. Я встал и прошел через дом, приостановившись вынуть пистолет из кобуры, висящей на спинке незаправленной диван-кровати. Ощущать в руке оружие было одновременно и странно, и знакомо; признаться, я уже несколько месяцев не держал пистолет хотя бы с маломальским намерением использовать его по назначению. Наконец, я сделал звонок Ангелу с Луисом. Если у меня глюки от нервов, максимум, что они сделают, это немножко на меня покричат.