Ночные грезы - [7]

Она до сих пор помнила телефонный звонок, раздавшийся поздно ночью в ее доме, и то удивление, которое вызвал у нее прозвучавший в трубке дрожащий, прерывающийся от слез голос Фиби. Подруга не звонила ей почти два года – с того самого дня, как, выйдя замуж за Рено, перебралась с мужем в Филадельфию.

Но стоило ей заговорить, как время и расстояние, разделившие их, казалось, исчезли без следа.

– Джордан, папа умер, – пробормотала тогда Фиби, и голос ее оборвался сдавленным рыданием. Она плакала безутешно, как ребенок, и Джордан плакала вместе с ней.

Конечно, она приехала на похороны – как же иначе? Прилетев на крохотном самолете местной авиалинии в родной город, она в тот же день вернулась домой. К счастью, у нее был благовидный предлог, чтобы сбежать – свадебный ужин внучатой племянницы спикера парламента, обслуживать который было поручено ее фирме. Игнорировать такой заказ она не могла.

И вот теперь она вспоминала, с каким отчаянием Фиби прижималась к ней, когда они стояли обнявшись возле гроба ее отца и плакали, пока вдруг появившийся словно из-под земли Рено не увел жену, объяснив это тем, что священник хочет сказать ей несколько слов.

«Кажется, в тот раз Спенсера с ней не было, – припомнила Джордан. – Она оставила его в доме своего старшего брата Курта, пригласив для малыша няню».

– Сколько же тебе лет, Спенсер? – с улыбкой спросила Джордан, присев на корточки перед своим крестником, которого ей не доводилось видеть с тех пор, когда он еще только учился ползать.

– Мне тридцать один.

– Нет, нет, Спенсер, это мне тридцать один, – с натянутой улыбкой поправила малыша Фиби. – Ему уже почти четыре, – ответила она, повернувшись к Джордан. – Просто у него слишком живое воображение.

«А Фиби, похоже, не изменилась», – отметила про себя Джордан, глядя, как та сбросила с головы промокший капюшон. И невольно поймала себя на том, что привычно залюбовалась роскошной гривок светлых волос, стянутых на затылке в конский хвост.

Однако Фиби явно похудела. Ее скуластое личико сейчас казалось изможденным, почти прозрачным. Под орехового цвета глазами залегли глубокие тени, словно она не спала несколько ночей подряд.

– Просто не могу поверить, что ты здесь! – Выпрямившись во весь рост, Джордан с наслаждением стащила с плеч насквозь промокший модный тренч[1] и небрежно перекинула его через спинку ближайшего кресла. – Вот уж сюрприз так сюрприз! А Рено с тобой?

– Нет. Какой чудесный дом! – Фиби окинула восхищенным взглядом огромную прихожую, стены, оклеенные обоями темно-бордового цвета с кремовой полоской, и сверкающий паркет.

– Спасибо. Рада, что тебе правится. Его совсем недавно отделали.

– Боюсь, мы промочили насквозь твой чудесный ковер, – горестно вздохнула Фиби, ткнув пальцем в шерстяной коврик у дверей, на котором они стояли. – Только посмотри, сколько воды с нас натекло!

– Для этого он тут и лежит, – рассеянно бросила Джордан, внимательно разглядывая подругу. «Что-то явно не так, – подумала она. – И не только с Фиби». Наверняка это «что-то» касалось и ребенка. Вообще в их визите чувствовалось нечто странное.

Джордан давно уже заметила, что после замужества Фиби резко изменилась. Всегда шумная и веселая, она стала тихой, как мышка. А сейчас ее вообще было не узнать – она как будто даже стала меньше ростом, словно хотела быть как можно незаметнее. И этот ее испуганный взгляд… Джордан наблюдала, как та сражается с застежкой. Руки ее так дрожали, что на каждую пуговицу уходило по паре минут.

А малыш Спенсер, вцепившись в подол матери, так и стоял возле нее. Широко распахнутые карие глаза под спадавшей на лоб прядью прямых каштановых волос казались не по-детски серьезными. И где-то в самой глубине их таился страх…

– Что случилось, Фиби? – Мысли вихрем закружились в голове у Джордан. Может быть, Фиби ушла от Рено? Но если так…

«Что ж, это был лишь вопрос времени», – вздохнула она про себя. Сказать по правде, темноволосый и дьявольски привлекательный молодой муж Фиби никогда не нравился Джордан. Возможно, она просто ревновала – никак не могла смириться с тем, что этот красавчик, вихрем ворвавшись в их жизнь, мгновенно вскружил голову ее ближайшей подруге и после короткого ухаживания увлек ее к алтарю. Нет, Рено не сделал ничего дурного, ни разу не сказал ни единого злого слова. Неприязнь, которую испытывала к нему Джордан, была чисто интуитивной. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: они ведь с Рено были едва знакомы, и для Джордан он до сих пор оставался совершенно чужим человеком. И только какое-то подсознательное чувство не позволяло ей доверять этому человеку. Однако Джордан давно уже убедилась, что интуиция порой бывает весьма полезна.

– Фиби? – с нажимом повторила Джордан, по-прежнему не сводя глаз с подруги. Но та, похоже, старательно избегала се взгляда. – Так что произошло?

– Я… я не могу объяснить. По крайней мере… пока. – Легким движением головы Фиби указала на сына.

«Так, все ясно, – решила Джордан. – Что бы ни привело ее сюда, похоже, Фиби не хочет, чтобы ребенок об этом знал».

Джордан мудро решила не давить на нее. Взяв из рук Фиби насквозь промокший плащ, она молча смотрела, как та помогает Спенсеру снять такой же мокрый дождевик. Забрав и его и прихватив заодно и свой собственный тренч, Джордан унесла их с собой, собираясь развесить на плечиках и высушить. Позади кухни у нее была еще одна ванная, которой Джордан почти никогда не пользовалась. Тут она и разместила промокшие плащи, задернув их занавеской.