«Привет, Джордан, это опять Бо Сомервилл. В пятницу прочел на автоответчике ваше сообщение. Узнал, что вы не сможете встретиться со мной в субботу вечером, и перезвонил вам. Надеюсь, вы хотя бы изредка прослушиваете свой автоответчик, потому что я оставил на нем сообщение с предложением встретиться завтра и очень рассчитываю на то, что вы его прочтете. К сожалению, кое-что изменилось, так что придется все переиграть. Перезвоните мне, и мы перенесем встречу на другой день. Только не откладывайте, а то на следующей неделе и собираюсь в отпуск. Надеюсь, вы меня извините. Пока.»
Джордан Карри вздохнула – мужской голос с явным креольским акцентом смолк, раздался легкий щелчок, и ее автоответчик два раза удовлетворенно пискнул, дав понять, что второе за вечер сообщение на этом закончено.
Первое было от родителей Джордан – они позвонили попрощаться перед отъездом. И заодно напомнить дочери, что их не будет в городе три недели – на сей раз они решили провести отпуск на Аляске.
Еще совсем недавно Кларк Карри преподавал общественные науки в том же самом колледже, где училась Джордан. Но уйдя на пенсию, дал себе слово остаток жизни посвятить тому, чтобы посмотреть мир. Естественно, мать Джордан обеими руками была «за». Впрочем, за тридцать блаженных лет своего замужества она всегда точно так же была «за», стоило только отцу Джордан заикнуться о чем-то.
Присев на краешек дивана, обитого материей в красно-бежевых тонах, Джордан нагнулась, собираясь снять темно-синие лодочки на низком каблуке.
«Итак, Бо Сомервилл снова, уже в который раз, решил отложить нашу встречу на неопределенный срок, – подумала она, рассеянно потирая нывшие от усталости ноги. – Хотелось бы думать, что для этого у него была действительно важная причина».
Возможно… а может, и нет. Вполне вероятно, что ему просто не хочется встречаться с совершенно незнакомой женщиной. Собственно говоря, так оно и было – ведь он в глаза ее не видел. Хотя… Бо ведь и сам только недавно переехал в Вашингтон и никого тут не знал.
Джордан, можно сказать, из кожи вон лезла, мужественно пытаясь отражать все попытки Андреа Макдафф свести ее с Бо. Однако это было примерно то же, что стараться в одиночку противостоять целой армии, – супруга сенатора из Луизианы Харлана Макдаффа, а также одна из самых важных клиенток Джордан попросту не понимала слова «нет». Она, похоже, искренне считала, что любое ее желание – закон для всех, и в первую очередь для Джордан.
Получив достаточно консервативное воспитание в полном соответствии со старыми добрыми традициями Юга, Андреа решительно отказывалась принять тот факт, что Джордан отнюдь не ищет себе мужа. И у нее до сих пор не укладывалось в голове, что руководство собственной фирмой, к тому же вполне преуспевающей, в глазах молодой женщины может быть куда интереснее и привлекательнее, чем замужество.
«Стало быть, – подумала Джордан, – Бо хотел бы, чтобы я перезвонила и сама назначила дату новой встречи?»
Ладно, может быть, она так и сделает… но позже. Если у нее вообще будет настроение. Сейчас, во всяком случае, ей хотелось только одного – поскорее скинуть с ног тесные темно-синие лодочки, стащить осточертевший деловой костюм – тоже темно-синий, в тон туфлям, – переодеться в шорты и свободную футболку и рухнуть на диван с какой-нибудь книжкой в руках.
Держа в одной руке сброшенные лодочки, а в другой – раздутый от бумаг кожаный кейс, Джордан с трудом заставила себя встать. Поморщившись, она бросила недовольный взгляд на собственные ноги, по щиколотку утопавшие в пушистом ковре цвета слоновой кости, и босиком прошлепала к лестнице, которая вела к спальне, по пути везде включая свет.
Стоял сырой и теплый июньский вечер, однако было еще довольно светло, и только на горизонте, предвещая скорую грозу, копились серо-синие тучи.
Добравшись до второго этажа, Джордан остановилась, чтобы переключить рукоятку отопления на более низкое деление. Когда она только переступила порог квартиры, то после улицы, где стояла влажная и удушливая жара, ей даже показалось, что в доме холодно. Но сейчас она чувствовала, что просто задыхается.
Это было ее третье лето в Джорджтауне, но Джордан никак не могла привыкнуть к городу. Ее до сих пор удивляла дикая здешняя манера не открывать окна, а вместо этого включать кондиционер.
Детство Джордан прошло в утопающем в зелени крохотном городке в Пенсильвании, уютно устроившемся у самого подножия Аллеганских гор, где в домах окна круглый год были нараспашку, а кондиционеры стояли разве что в супермаркетах да в местной больнице. Летними ночами Джордан с детства привыкла засыпать под стрекотание цикад, когда легкий ветерок, пробравшись в дом через открытое окно, игриво перебирал ее волосы, а со двора доносились негромкие голоса родителей и мирное поскрипывание кресел-качалок, в которых они любили посидеть перед сном.
В закрытых же наглухо окнах и мерном жужжании кондиционера ей до сих пор чудилось нечто необъяснимо напоминавшее стерильную атмосферу больницы, но, увы, в этой части страны держать окна открытыми было попросту небезопасно.
